Поиски привели их в сибирский городок, где, по воле судьбы располагался их детдом. Вернувшись в него, они зарезали престарелого и впавшего в маразм директора, а его коллекцию пиратских книг сожгли в знак несбывшихся юношеских надежд.

Но проклятье клада их тоже затронуло. Они почуяли запах денег, и на фоне жажды обогащения у них произошёл конфликт, так что, напав на след своего сокровища, они разругались в пух и прах, поклявшись убить друг друга. С этого момента их дорожки разошлись.

Боцман преуспел значительно больше своего бывшего друга и нашёл Флинта, правда лежащим на смертном одре. Перед кончиной тот сообщил, где находится ключ к сокровищам. Их местонахождение капитан Флинт указал на карте, а карту спрятал в старый убитый «запорожец» золотого цвета.

Боцман забрал тачку, но за ним по пятам шёл Парус. И тогда Боцман отыскал старого знакомого по детскому дому, от чьего имени и написан этот рассказ. Он попросил спрятать машину, а сам пошёл на битву с Парусом. В битве они оба погибли, а рассказчик сбросил машину с обрыва, навеки похоронив проклятое золото.

— Ну, что скажешь? — спрашивает Катя, когда я заканчиваю чтение.

— Дядя Гриша никогда не жил в детском доме, — качаю я головой.

— Неважно, это ведь рассказ, литературное произведение, в нём вполне может быть некоторая доля вымысла.

— Скорее, изрядная, чем некоторая, — отвечаю я, потирая висок.

— То есть, ты не думаешь, что Боцман, Парус и «запорожец» из этого рассказа — это твои Боцман, Парус и «запорожец»?

— Я думаю о том, что никакой карты с обозначением сокровищ в машине нет. Где она может быть? Я даже старый двигатель разобрал, разбортовал колёса, снял всю оббивку, оставил почти голый кузов. Где? А может, это вообще просто дядюшкина фантазия? Мало того, что рассказ выглядит неправдоподобным, так ещё и автор её имеет репутацию человека с воспалённым воображением. Откуда он вообще мог знать этого Боцмана?

— Но почему тогда Парус охотится за Чебурашкой?

— Да вот хрен его знает. Не знаю…

Я снимаю трубку и начинаю крутить диск.

— Алло, — раздаётся на том конце провода.

— Вик, привет, — говорю я и замечаю, что Катя хмурится и поджимает губы. — Чего? Погоди это я не тебе…

— Ничего, — мотает она головой.

— Ты с кем там? — спрашивает Вика.

— С Катей. Она тебе привет передаёт. Слушай. У тебя отец во сколько с работы придёт сегодня?

— Да откуда же мне знать? Ближе к вечеру.

— Можешь мне позвонить, когда он появится?

— Ну… ладно. Ты только за этим звонил?

— В принципе да, — говорю я.

— Понятно… Ладно, бывай тогда.

Она отключается.

— Проходи, Кать, ты чего у порога стоишь?

— Нет, я пойду, у меня дела ещё. Просто я как этот рассказ прочитала, решила сразу тебе его показать. Вот и всё…

— Вот и всё… — задумчиво повторяю я…

Примерно через час звонит Вика, и я иду к ней домой. Ну, не к ней, а к её тяте.

— Иван Денисович, здрасьте. Есть пять минуток? Мне с вами поговорить надо.

Он долго смотрит на меня своим фирменным высокомерно-агрессивным взглядом, а потом кивает в сторону кухни:

— Ну, пойдём.

Он великодушно наливает мне чай и садится напротив.

— Говори.

— Мне надо встретиться с Парусом. Помогите свидание устроить.

— Зачем?

Хороший вопрос… Кое-что уточнить надо…

— Да, понимаете, — объясняю я, — не даёт мне покоя эта икона… И вообще, хочу узнать, как дядя умер.

— Херово он умер, — мрачно говорит Хаблюк. — Я тебе сейчас кое-что скажу, но это чисто между нами. Ты понял? Не вздумай родичам своим сказать. Вообще никому. Ясно тебе? Чего, Вика?!

Он бросает взгляд мне за спину, и я оборачиваюсь. В дверях стоит Вика в домашнем халате. Редкое зрелище, надо сказать. И редкое, и редкостное, да ещё и волнующее.

— Чаю хотела с вами попить. Мама пирожные купила.

— Какие пирожные! Ты на диете! Иди, дай нам поговорить две минуты!

Вика немного обалдевает от такого отпора и, подняв брови, растворяется в коридоре.

— Ну, ладно… Говорите, пожалуйста…

— Короче, ты понял? — снова обращается ко мне Хаблюк.

Он встаёт, подходит к двери и закрывает.

— Не дадут, мля, поговорить спокойно.

Чего он сказать-то хочет?

— Короче, — продолжает он, возвращаясь за стол и понижая голос. — Приплыл твой дядя Витя. Он подменил заключение судмедэксперта на дядьку твоего. Только, чтоб никому не вздумал брякнуть!

— Никому, само собой. Могила. А вы точно знаете?

Хаблюк с царственным видом откидывается на спинку стула. И по лицу его чуть ли не титры бегут: «я знаю всё» и «я, реально крутой чувак». Ну, что же, чувство собственной важности можно и подогреть немного. Почему не сделать человеку приятное?