— Иван Денисович, вы офигенно крутой! — качаю я головой. — Похоже, вы реально всё можете!

Как Супермен и Спайдермен.

— Да ладно, чё там, — скромно пожимает он плечами. — Короче, помелом своим не маши нигде, жди, когда официально доведут. Но между нами я тебе сообщаю. На теле покойного были множественные гематомы. То есть этот Парус его избил. И у того, похоже, не выдержало сердце. От испуга могло случиться, понимаешь?

— Капец…

— Вот именно.

— То есть… Выходит этот Парус выбивал из него какую-то информацию? Так что ли?

— Выходит… А Витя Шерстяной покрывал. А может, и сам навёл. Он знаком был с дядькой твоим?

— Не знаю… Вряд ли… А Витю арестовали или что там?

— Нет ещё, поэтому я и сказал, что данные секретные. Но самое главное не это.

— А что?

— Что? — качает он головой. — Да вот, есть ещё кое-что. Парус, бл*дь, свалил, вот что!

Он сообщает мне это и внимательно следит за моей реакцией. То есть насколько я охренею.

— Как это «свалил»? — охреневаю я.

— Вот и я говорю, как это? Свалил, дёрнул, ноги сделал. Сбежал, короче. Скок-поскок. Наверное, Витя твой и организовал. Так что его сейчас будут с поличным брать. И, если что, я тебе точно ничего не говорил. Не знаю, откуда ты эту информацию взял. Ты понял?

— Да понял-понял. Чё делать-то?

— Делать? — чуть покачивая головой и в упор глядя на меня, повторяет он. — Язык засунуть в жопу и сидеть молча, вот что делать. Ты понял меня? Но будь на стрёме. Я не думаю, что он к тебе первым делом кинется, конечно… Хотя, кто их разберёт.

— А может, — прищуриваюсь я, — попробуем его на живца взять?

— Ну ты Чебурашка, в натуре! Я тебе что только что сказал? Ты вообще русский язык понимаешь? Сиди и не дёргайся!

Ёпэрэсэтэ… Сидеть и не дёргаться, я думаю, не получится… Если он сунется ко мне, то что же его будет интересовать? Вот вопрос так вопрос. Не машина ли случайно? Надо её срочно перегнать в другое, безопасное место. А для этого… Для этого колёса хотя бы нужно поставить.

От Хаблюка я несусь прямо в гараж и пропадаю там в течение нескольких дней в перерывах между школой и тренировками. А в школе, между прочим, происходит кое-что интересное. Народ не забыл. Народ ждёт. И чем ближе день боя, тем он, народ то есть, сильнее оживляется и волнуется.

В спортзале появляется стенд с моей и Черепановской фотографиями. Вырезанные в виде овалов они оказываются приклеенными на лист ватмана. Под моей фоткой написано: «Чебурашка», а под фоткой Цепа — «Цепень». Сначала кто-то приписал в начале букву «Б» и получилось «Б. Цепень», но потом «Б» густо заштриховали ручкой. Возможно, даже он сам и заштриховал.

Справа надо мной написали «10 А», но потом додумались и исправили на «Б». А кто-то особо сочувствующий, заранее присудил мне корону, пририсовав её над моей фоткой красной ручкой. Под фотографиями столбиками размещаются цифры. Это кстати, довольно интересно. Ставки. Минимальный размер один рубль.

Принимает их Миха и вписывает под претендентами. Больше ставят на Цепа. Ну, с одной стороны, это выглядит логично, а, с другой — значит мне и моим сторонникам больше денег достанется. Чтобы придать азарта и увеличить фонд, я делаю ставку на самого себя. Ставлю целую соточку. Теперь на Цепа ставить веселее, есть на что рассчитывать. Ну, вот, пусть и рассчитывают.

— А почему ты мою ставку не принимаешь? — злится Цеп.

— Так ты за прошлое пари ещё не рассчитался, — качает головой Миха. — А у пи**оболов мы ставки не принимаем. Мужик, в нашем клубе только чёткие пацаны и девчонки.

— Чё?! Ты кого назвал пи**оболом?! — взвивается Цепень.

— Тебя, конечно, — усмехаюсь я. — Нарушаешь правила, не выплачиваешь долги. Как тебя ещё назвать? С тобой вообще зашквар дело иметь. Если бы я не хотел вышибить тебе мозги, отменил бы бой.

— Да чё ты ноешь?! Ты сам смухлевал!

— Придётся тебе кровью смывать эту клевету, — усмехаюсь я.

Отвечаю, усмехаюсь, поддерживаю разговор, но сегодня всё на автомате. В груди с самого утра волнение. Тук-тук, тук-тук, тук-тук. Сердце сегодня на повышенных оборотах.

Вокруг нас постепенно собирается толпа юных физкультурников.

— Не, Цеп, — резюмирует Миха, — пока не расплатишься за прошлое, тебе, кроме, как быть мешком для битья, здесь ничего не светит. Никаких ставок, никаких призовых. Кури бамбук, короче, и соси банан.

— Я вообще тогда не буду с этим глистом в обмотках биться. Много чести.

— Значит, все будут думать, что ты зассал, — усмехается Миха. — Будешь ссыклом.

— Да подавитесь, вы, — щерится он. — Отдам я ваш сраный полтинник. Козлы.

— Не полтинник уже, а соточка, — с серьёзным видом заявляет Юрик. — Пеня набежала.

— Чего?! Я тебе щас набегу по сраке!

Цеп пытается схватить Юрика за футболку, но тот выскальзывает.

— Цеп долг зажал! — раздаются голоса. — Цеп шаромыжник!