Ну и ладно. Я не барышня и не артист, чтобы наряжаться. Я выгладил рубашку и галстук. Сложил аккуратно, чтобы завтра взять с собой. Не люблю думать о шмотках и возиться с ними. У меня груда дел куда более интересных. Даже сейчас, когда вдруг, словно по мановению волшебной палочки, в моей жизни появилась Вилена, я вовсе не собираюсь все бросать и сидеть возле нее, словно кот у крынки со сметаной. Первым делом самолеты…

Сильных любовь делает еще сильнее, а слабых еще слабее. Я, вроде, не из слабых. Во всяком случае — хочется на это надеяться. Да, в истории с Илгой меня слегка повело в сторону, чуть было под ее влияние не угодил, но больше этого не повторится. С этими мыслями я и заснул.

А утром все по плану. Пробежка, завтрак, потом — спортобщество. Ниночка опять рассказывала мне о репетициях эпизодов будущего фильма. А пацанята занимались на удивление прилично. Или может мне только так казалось?

По окончанию занятий, я помылся в душевой и надел заранее приготовленную рубашку и галстук. К памятнику Восставших рабочих я подъехал тютелька в тютельку, успев по дороге приобрести букетик гвоздик. Они продавались в единственном в городе магазине «Цветы», но из-под прилавка, за бешеные по советским меркам деньги. Ясно, что цветочки были привезены предприимчивыми гражданами из теплиц солнечного Юга. Официальными властями такая торговля осуждалась, но о ней все знали и все ею пользовались. Конечно, лучше бы розы, но их днем с огнем сейчас не сыщешь. А гвоздики в начале восьмидесятых не были еще окончательно «протокольными» цветами официальных мероприятий. Вполне себе нормальными цветочками считались.

Вилена Игоревна Воротникова, как и полагается девушке, задерживалась. Ну и я не стал топтаться у памятника с цветочками. Одно из преимуществ обладания собственным автомобилем заключается в возможности подождать в теплом и сухом месте, когда на улице снежная слякоть. Девушка появилась через минут десять после назначенного срока. Завидев ее, я взял букет, который лежал на панели приборов, и выбрался наружу.

На Вилене была норковая шуба, изящные сапожки с высокими голенищами — явно импортные. Длинные русые волосы лежали на плечах широкой волной. Вручив ей гвоздики, я поздоровался и спросил:

— Куда направимся? Ест пожелания?

— Давайте — на набережную, — предложила она. — Там начался ледоход. Утром слышала, как стали лопаться льдины. Пальба, как из пушки!

— Тогда прошу в машину!

— У вас и машина есть?

— Да.

— Это хорошо, — кивнула Вилена, — а то по такой слякоти… Прощайте мои итальянские сапоги.

Поддерживая под локоток, я помог ей перебраться сквозь раскисшую снежную кашу и сесть в автомобиль. Девушка с удовольствием расположилась на переднем сиденье и даже расстегнула пуговки шубки. Впрочем, я не пялился на то, что у нее под шубкой. Это не благородно. От центральной площади до набережной и пешком-то минут пятнадцать, а уж на колесах и пяти за глаза хватит, но я не торопился. Литейск не такой город, чтобы по нему можно было с шиком прокатиться, тем более — зимой.

Так что минут через десять, я притормозил неподалеку от «Поплавка», помог своей спутнице выбраться из салона, и мы двинулись к парапету набережной. С реки доносился грохот и треск. Льдины не поспевали за течением, а потому громоздились друг на дружку, вставали торчком, образуя торосы. День выдался солнечным и сколы льдин сверкали брильянтовыми гранями. Проныра радостно избавлялась от зимнего плена. Это зрелище завораживало настолько, что смотреть на него можно было бесконечно.

— Нравится вам это? — спросила Вилена.

— Ну еще бы! — хмыкнул я и тут же спохватился.

Женщины любят ушами, а молчание золото далеко не во всех случаях. Хочешь, чтобы твоя девушка не отвлекалась на что-нибудь постороннее, не давай ей забыть о том, что ты рядом. Многозначительным хмыканьем здесь не отделаешься. Надо говорить, и желательно — остроумно, ну или хотя бы глубокомысленно.

— Это напоминает мне движение времени, — произнес я первое, что пришло в голову.

— Ледоход? — уточнила моя собеседница.

— Да… — сказал я и Остапа понесло. — Зимой время словно останавливается. Все покрывается снегом, под которым стынут секунды, минуты, часы, дни, даже месяцы. Жизнь словно замирает, может, потому мы так ждем весны?.. Однако даже подо льдом жизнь продолжается, она, словно река, продолжает течение свое, ожидая хотя бы небольшого потепления, чтобы сбросить ледяной панцирь безвременья…

— Вы очень интересный собеседник, Саша! — прогворила девушка, кутающаясь в шубку — с реки, освобождавшейся от плена безвременья — отчетливо тянуло сквозняком.

— Это потому что с вами интересно разговаривать, Вилена, — откликнулся я. — А давайте продолжим наш разговор в ресторане?..

Произнес я это машинально, даже не заметив, что в точности повторяю слова, которые сам же слышал в глюковизоре. Вот блин…

— Да, я пожалуй бы выпила чего-нибудь горячего, — согласилась она.

— Можно заглянуть в «Поплавок», — предложил я. — Там и кухня неплохая и есть возможность продолжить любоваться ледоходом.

— Мне нравится ваша идея, — сказала Вилена и подхватила меня под локоть, чтобы идти к дебаркадеру, на котором и действовал ресторан.

Мы не успели сделать и десятка шагов, как со стороны реки раздался слабый крик. Каким-то чудом я умудрился расслышать его, сквозь звонкий треск ломающихся льдин. Мне даже показалось, что я ослышался. И все же остановился и пристально всмотрелся в хаос из торчащих вкривь и вкось ледяных плит. И увидел, почти посередине, две крохотные фигурки.