«Если когда-нибудь, - уныло хмыкнула Кира, - мой труп найдут на дрейфующем плоту, он будет иметь весьма прожаренный вид – фу…»

Она стащила через голову рубашку, с треской оборвала у неё рукава. Намочив их в морской воде, намотала на голову подобием кривобокого тюрбана и обернулась к удаляющейся земле. Может, удастся увидеть ту бирюзовую бухту, где покачивается на лёгкой зыби «Стремительный дракон»; где в прохладной тени пляжа жуёт кишмиш Зарема, флиртуя с вышеградским купцом; где точит свой верный цзянь Синьбао. Вот отложит он саблю, не спеша потянется к подзорной трубе, покрутит в руках, протрёт линзы, приставит к глазу, дабы проверить их прозрачность и… Увидит вдалеке чёрную точку плота. Капитан нахмурит бронзовый лоб, подкрутит резкость, вглядится пристальней… Да это же…

Эй, там! Вэй? Бэй? – кто есть? Ставьте паруса! Снимаемся с якоря немедленно! Надо снова спасать эту непутёвую девчонку, чтоб ей утопнуть!..

… Кира тряхнула головой. Нет, это пустые мечты. Бухта далеко отсюда. Была бы близко, плот по реке спустили, не заморачивались с перетаскиванием тяжёлых брёвен по бездорожью, ломая ноги и надрывая спины.

Она сглотнула, с ужасом ощущая зарождающуюся жажду, и покосилась на Сырника, вывалившего изо рта язык. Стянула с головы тюрбан, прополоскала ткань и отжала над собакой. Потом ещё раз… И ещё… Склонившись в очередной раз над пучиной, она зависла, уставившись на воду. Что-то было не так… Что? Да что же?

Кира с усилием потёрла виски. Потом намочила рукава рубахи и шлёпнула себе на темя. Странное ощущение не оставляло… Может, это мозг уже начал плавиться под солнцем? Она снова огляделась – всё неизменно: позади полоска удаляющегося берега, изрядно поредевшие чайки в огромном, бездонном небе и синее-синее-синее море вокруг…

Стоп. Синее… Ну да. С остаточными хвостами речного течения.

Путешественница перевела взгляд на бороздящий штилевое море «нос» своего судна и поняла: тянущиеся впереди, по курсу движения мутные речные хвосты начали загибаться, словно… Словно стрелы осота, клонимые ветром. Как же это возможно? И почему? Речное течение сворачивает? Да нет же, дурочка! – одёрнула девушка саму себя. – Здесь, видимо, начинается течение морское, и я в него сейчас попаду. Ну и что?

Да, собственно, действительно… Если не можешь свернуть с пути, какая разница куда ведёт дорога.

Она легла на плот и прикрыла глаза.

– Привет, Сырник, - прошептала товарищу по несчастью. – Приступаем к умиранию. Ложись.

Но мужественно и спокойно умирать не получалось. Солнце палило нещадно, спрятаться от него было негде, и Кира, ради облегчения предсмертных страданий, уже несколько раз окуналась в пучину прохладных вод, предварительно привязав верёвку от плота к запястью. Но облегчение казалось ложным – из солёной воды девушка выбиралась ещё сильнее страдая от жажды.

Было тяжко. Она стонала, ругалась и плакала. Потом устала. И ждала в этом сверкающем аду только одного – когда беспощадное солнце покатится, наконец, к закату.

Сырник страдал молча. Иногда только жалобно поскрипывал и прерывисто дышал с открытым ртом. У Киры сердце разрывалось смотреть на его бессловесные мучения, и она отворачивалась.

– Ненавижу море, - шептала пересохшими губами. – Чего все его так романтизируют? Чего я сама, как бобик, каждый отпуск стремилась на тропическое побережье? Какая пошлость! Какая убогость пристрастий! Да и вообще – ну что здесь хорошего? Солёная вода и адское пекло. И всякая дрянь в глубине, типа мурен и акул… Если выживу – завяжу с этими морскими отпусками. Перейду на зимние… Увлекусь горными лыжами… санками… Да, пожалуй… Как прекрасно было бы увидеть сейчас снег, подержать его в руках, приложить к щекам, съесть… пару сосулек… да…

Казалось на обожжённой коже волдыри вздуваются в режиме реального времени.

– Не могу больше… Надо снова окунуться…

Страдалица с трудом села, спустила ноги в воду, поплескала себе в лицо.

– Я в аду, - пробормотала она, - где поджаривают грешников на сковородке. Неужели, - она постаралась сглотнуть сухим горлом, - неужели грехи мои так велики, что ты, чёртова колдунья, решила определить меня сюда? Неужто кажется тебе, что с меня недостаточно?

Кира вскинула к горизонту мрачный взгляд, словно ожидая встретиться глазами с Бригиттой и… замерла.

Берег, который ещё пару часов назад угрожал превратиться в голубую дымку прежде, чем исчезнуть окончательно, вдруг приблизился. Невольная мореплавательница, раскрыв рот, смотрела на вырастающие из воды чёрные против солнца скалы и пыталась понять кипящим от жары мозгом: что же произошло?

Для того, чтобы понять, понадобилось время. Сначала она решила, что на её пути возник некий остров. Учитывая её везучесть, очень может быть, что и необитаемый. Но, по мере приближения земли, её всё менее можно было спутать с островом – в обе стороны горизонта простирались, как два крыла, тёмные полосы суши.

– Не может такого быть, - прошептала потрясённая путешественница, - чтобы отплыв от одного материка, обнаружить через дорогу, в паре-тройке часов черепашьего шарканья, другой…

Это тот же самый! – осенило её.
– Стопудово та же земля, только рельеф другой, потому что далеко от того места, где мы высадились… Но как? Боже, да элементарно! Течение! То самое течение, что подхватило меня в море и протащило параллельно суше, а потом и вовсе повернуло к ней!

В сердце ожила несмелая надежда.