– Пожалуй…

– Стал быть, проспорила ты мне свою красную машину?

– Машину?

– Неужто не помнишь? Не так, вроде, много времени прошло со свадьбы нашей дорогой Бабетты, на которой ты самозабвенно клялась мне, что скорее скинешь своего драгоценного «ягуара» с обрыва, чем пересмотришь взгляды на жизнь!..

Кира, казалось, её совсем не слушала. Она смотрела на старую знакомую ведьму с суеверным и где-то даже благоговейным ужасом:

– Я и не предполагала раньше, - прошептала она, - что в тебе такая сила и власть над судьбами людей… Что ты сторожишь здесь, у реки?

– Границу перехода, дорогуша, я же говорила. Ты упала в колодец, разбилась. Ничего не поделаешь, да. Но у тебя есть преимущество перед остальными, приходящими к Кисельным берегам.

– Какое?

– Ты из другого мира. Поэтому для тебя у меня есть две двери, поэтому я предлагаю тебе выбор. Для остальных дверь одна. Понимаешь?

– Значит Медведь…

– Он местный, деточка.

– Нет! Ты же говорила про второй шанс! Ты говорила, что можешь дать человеку выбор!

– Иного рода!

– Какого ещё рода?!

– Знаешь что, - ведьма потёрла озябшие руки, - за этими бесконечными разговорами с тобой, я всю хату выстужу! – она уставилась на гостью сердито, будто это она дверь рассупонила и не желала затворять. – Ты если решила уходить…

– Я решила?.. – опешила Кира.

– …так уходи! Нечего тянуть с расставанием! Долгие проводы – лишние слёзы, - резюмировала Бригитта и резко, с неожиданной для старушки силой, перехватив девушку за предплечье, вытолкнула её за порог, в синие зимние сумерки.

* * *

В мире живёт волшебство.

Так просто увидеть его,

Если открыть глаза.

Там же.

Кира вылетела в дверь, пронеслась по инерции, спотыкаясь, с трудом удержав равновесие, дабы не пропахать землю носом и… зажмурилась от слепящего летнего солнца.

Солнца вокруг было много. И асфальта. А также сверкающего стекла и цветного металла. Техногенный мир вначале ослепил её своим блеском, а уж после оглушил резанувшим по слуху, основательно подзабытым грохотом и гулом города.

Кира непроизвольно вскинула руки к ушам в попытке отгородиться от шума, словно дикарка, впервые увидевшая прибытие поезда на вокзал Ла-Сьота. Но мозг сработал на опережение: прежде, чем инстинкты заткнули уши и бросились бежать, он выцепил знакомую стоянку с родным «яриком», призывно подмигивающим хозяйке зеркалами; стекляшку Шагеевского делового центра; гранитные ступени, поднимающиеся к вращающимся дверям входа и две растерянные фигуры на них.

Кто это? Ах да, кажется припоминаю… Охранник? Который выставил её в тот злополучный день и… Кристя рядом с ним, доставившая разжалованной фаворитке её пожитки…

Подружка тискала в руках сумку бывшей начальницы. Глянцевая кожа покойного крокодила весело бликовала в дополуденном солнце.

– Ничё се, прикид у тебя… - пролепетала Кристя.

Кира взглянула на своё отражение в зеркальных стенах центра. Оттуда на неё таращилась незнакомая девица диковатого вида с обветренным лицом и небрежно рассыпавшимися по плечам прядями. На девице было надето ярко-жёлтое платье в белый горох из легчайшего, невесомого шёлка. Босые пятки припекал горячий асфальт.

Она неуверенно огладила гладкую ткань на бёдрах – девица в отражении повторила движение. Кира сглотнула: предстояло привыкать к новой себе в старых декорациях прежней жизни. Девушка забрала у подружки протянутую сумку.

– Идём, - выдавила она из себя севшим голосом и направилась к машине, на ходу выуживая из сумки ключи. – Ну чего ты? – обернулась к нерешительно мнущейся у ступеней коллеге. – На секундочку подойди. Я тебя не укушу. И не задержу. И никак не скопрометирую…

Кристя неохотно подошла: что скажет начальство, увидев её затянувшееся прощание с опальной Волошкиной? Ей, вообще-то, неприятности не нужны. Вот чего она пристала?

Бывшая начальница распахнула дверь пассажирского сиденья и вытряхнула на него содержимое сумки.

– Держи, - протянула она брендовый фетиш подружке. – На память.

– Ой, нет! – испугалась Кристя, против разумной воли вцепляяся в вожделенную «Праду». – Не стоит, Кирочка! Это дико дорого!

– На здоровье, - улыбнулась Кирочка незнакомой улыбкой и посмотрела незнакомым взглядом неожиданно пронзительно светлых на загорелом лице глаз. – Знаешь что… Ты извинись за меня перед Душкиной, хорошо? Скажи, что я свинья и что сожалею…