– Полетт, - Этьен нахмурился и нервно дёрнул уголком рта.

– К тому же две девки, говорят, к нас сёдни приблудились… С лица, говорят, приятны, станом стройны… Будет на кого этим отвлечься…

– Полетт!

Девушка надулась и вырвала свою руку из его пальцев.

– Вот же холера! Ещё не посватался даже, а уж распоряжается! Уйду я, - грозно заявила она, внутренне млея от сознания проявленной с его стороны заботы, - только если батюшка велит! – впрочем в этом и не приходилось сомневаться. – Ясно?

За разумность батюшки Этьен был вполне спокоен. Поэтому улыбнулся возлюбленной, усиленно напускающей на себя сердитость, схватил её за руку и теперь уже сам поволок Полетт на праздничный луг.

– ------------------------------------------------

– Что за праздник у вас? – спросила Кира и расслабленно закинула в рот кусочек сыра.

Лучащаяся добродушием круглая тётушка перемешала в булькающем чане кипятящееся бельё. Лицо её от пара раскраснелось и влажно блестело.

– Так это… - по-пингвиньи переваливаясь, она переместилась к столу и принялась энергично, крупными шматами пластовать головку сыра. – Может, сырку ещё? Нет? Вы кушайте, девоньки, кушайте, не стесняйтесь… А пирога?.. Что ты спросила, детка? Праздник? Дык, известное дело – Свинский день ноне…

Кира поперхнулась сырной крошкой и закашлялась. Услужливая Пепелюшка тут же подорвалась и заколотила страдалицу по спине. Она старалась до тех пор, пока прокашлявшаяся Кира не треснула её между лопаток в целях обмена любезностями.

Увлекшаяся оказанием первой помощи Пепелюшка ойкнула, удивилась такому ответу на заботу, тут же о нём забыла и потянулась к нарезанному пирогу. Хоть и заявляла пять минут назад, что объелась до невозможности: всё равно как Збжевский хряк перед рождеством – так откармливали его ради праздничка, что животина на ноги подняться не могла, ползая от корыта к корыту на пузе.

Кире сравнение не понравилось.

Она искоса зыркнула на румяную тётушку, потчующую их наперебой то утицей, то рыбой, то пирогом, то кашей со шкварками… Но хозяйка ничем не выдавала коварного умысла, если таковой у неё был – она казалось безмятежной, словно ясное летнее небо над головой. И Кира, обругав себя за излишнюю подозрительность, хрупнула для успокоения сочной репкой.

Отогнать от себя навязчивые сомнения ей, в общем-то, не составило труда. Потому что очень хотелось. Потому что она до смерти устала париться насчёт гипотетических опасностей. Потому что после голода, страха и лесных блужданий ей было ну просто жизненно необходимо расслабиться и побалдеть. Насладиться вкусной и обильной едой, заботами гостеприимной хозяйки, отдыхом и чистым, вымытым телом – наконец-то!

Хозяйка, которую все звали тётушка Амбруаз, моментально организовала двум привеченным ею бедняжкам лохань с горячей водой. Прямо у себя в саду, под яблоней, она огородила полотном закуток, вручила девицам горшок с щёлоком и забрала грязную одежду. Кою принялась тут же, над уличным очагом кипятить от паразитов и заразы. На всякий случай.

Отмытые девицы в свежих исподних рубахах были усажены за стол, накормлены от пуза, доверху нагружены деревенскими сплетнями и историей семьи тётушки Амбруаз до седьмого колена. Девицы не возражали – они блаженствовали. Даже у неутомимой Пепелюшки взгляд слегка осоловел, а интенсивность её обычно неумолчного стрекотания значительно снизилась.

– Какой, вы говорите, день? – уточнила Кира, откидываясь на заботливо подложенные ей под спину подушки. – Свинский? Это ж как понимать? Принято подкладывать ближнему свинью? Или напиваться до поросячьего визга?

Хозяйка хихикнула:

– Эт, конечно, тоже, - согласилась она, энергично полоская бельё в большой бадье. – Но вообще-то праздник в честь свинок наших, кормилиц…

Коротенькими, пухлыми, но неожиданно сильными руками она отжала льняные юбки гостий и, резко стряхнув, закинула на верёвку.

– Ну так-то вот, - удовлетворённо заключила тётушка, обозревая дело рук своих и вытирая их фартуком. – До вечера, по нонешней жаре и ветерку, непременно высохнут. Сможете, девоньки, тоже на луг сбегать, танцами потешиться… Хочется, небось, поплясать-то, а? – она понимающе прищурилась. – Хочется… А то как же! Я в молодости, бывалыча, только о плясках и мечтала – такая оголтелая была – что ты! – она со смехом махнула красными после стирки ладошками.
– Но муженёк мой покойный, светлой ему памяти, редчайшей дисциплины был человек – он быстро из меня всю эту дурь батогами выбил. А я и не в обиде нисколько! Оно ведь как: пляши, пока девка, а коли мужняя жена – будь добра блюсти резон… Верно ведь?

Склонившись к бадье, она быстро разделалась с рубашками и чулками и выплеснула воду под яблоню.

– Ага, - согласилась Пепелюшка, скармливая Сырнику, не сводящему с неё преданных и скорбных глаз, очередной кусок. – Я вот тоже, как выйду замуж за своего принца, немедленно пошью себе платье из лиловой тафты, перестану скакать и беспричинно хихикать – матушка мне постоянно за это пеняет. Остепенюсь тогда, стану вальяжной пани наконец-то – они меня и не узнают, как в гости приеду вся такая прям дама!.. Хотя… - она вздохнула и отряхнула ладони от крошек, - совсем без танцев немного грустно, должно быть…