Я повернула голову на свет от экрана ноутбука, над которым склонился Алексей. Он выбрал максимально неудобную позу: сел в крохотное антикварное кресло с деревянными подлокотниками, весь скрючился в три погибели и что-то быстро печатал. Сонно поморщившись, я села в постели и разгладила складки распотрошённого одеяла.

— Три часа ночи. Спи, — бросил он, не отрывая взор от документа.

— Как уснуть, когда ты долбишь по клавишам, как дятел по дереву?

Алексей замер, затем выпрямился с хрустом и бессвязной руганью сквозь зубы. Я же с удовольствием подперла ладонью голову и уставилась на него. Весь вид как бы кричал ему: «А я говорила, что нужно заботиться о спине!»

— Молчи, — в мою сторону полетела волна истинно мужского недовольства.

— Я ничего не говорю, — фыркнула весело в ответ.

— Ты громко думаешь.

— И спорю, конечно, всегда тоже я.

Алексей стал еще недовольнее, чем минуту назад. Хотя, казалось бы, куда уж больше? Не желая ссориться по пустякам, я похлопала по постели и услышала, как он завозился в кресле. Спустя несколько минут матрас прогнулся под тяжестью его тела, а мои ладони заскользили по прохладной коже груди и плечи.

Я перебралась выше, уткнулась носом в изгиб шеи, прижалась к ней губами и вдохнула аромат уда. Его терпкость напоминала о деревянном доме в таежных лесах, травяном чае и треске дров в камине, а крепкие мужские объятия дарили ощущение всестороннего тепла.

Единственное, что никак не давало полностью погрузиться в созданную воображением фантазию — сердце. Точнее, его отсутствие. Ни привычного стука, ни глухих ударов — я ничего не слышала, кроме шума собственной крови в ушах.

— Леша.

Он вздрогнул от непривычного обращения. Но не зашипел в ответ, как делал всегда, когда ему что-то не нравилось. Наоборот. Обхватив руками покрепче, Алексей притянул меня выше и зарылся пальцами в спутанных волосах.

— Что, Оль? — спросил спустя пару минут бесконечного молчания.

— Ты слышишь их?

— Кого?

— Голоса жнецов. Говорят, они приходят к тем, кого Смерть ждет в своей обители.

От приятных поглаживаний по телу пробегали жалящие искорки удовольствия. Каждый раз, когда Алексей прикасался случайно к оголенной коже, они подпрыгивали, кусали и неслись дальше. Прямо к низу живота и нервным окончаниям.

— Слышу, — откликнулся он коротко и чуть повернул голову, чтобы прижаться губами к моему виску. — Это Романовы.

Я вздрогнула и моргнула, затем приподнялась, чтобы посмотреть на него. Понять, шутит он или говорит серьезно. Но Алексей не пошутил. Его лицо оставалось хоть и в тени, но сосредоточенным.

— Мы, так или иначе, становимся жнецами Смерти после кончины. Такова плата за сына Марии Мнишек, казненного первым Романовым. Об этом меня предупреждала мать, о том же часто упоминала прабабушка. Просто до близкой встречи с настоящим жнецом Смерти я не задумывался о корне проблем нашего рода, — продолжил Алексей, пока я, затаив дыхание, слушала его.

— Только мужская линия? — осторожно спросила.

— Да. Она прокляла именно мужскую часть семьи. Первонаследников, в частности.

— А Андрей? Влад?

— Их тоже ждет незавидная участь, если не придумать, как избежать договора со Смертью и разрушить проклятие.

Я нахмурилась и покачала головой.

— Четыре сотни лет, Леш. Неужели никто не пытался?

— Пытались, — он внимательно посмотрел на меня. — Часть записей, сделанных моей прабабкой после изучения всех документов, есть в ее дневнике. Он хранится в сейфе в моем кабинете. В Зимнем дворце. Там же ключ от тайника. Копии есть в личной ячейке Романовых в Государственном банке. Доступ туда ты получишь в ближайшее время.

— Какого тайника?

— Под Кремлем в катакомбах, Оля. Все, что Анастасия и другие Романовы собрали про проклятие, природу хаоса, многочисленные магические книги, артефакты, хранится там.

Алексей приподнялся, и мы сели друг напротив друга. Он обхватил мое лицо ладонями, а я с трудом удержала себя от того, чтобы не прижаться к его губам и не прервать ненавистные речи. Потому что он говорил о вещах, с которыми я не желала мириться.

— Леша…

— Если все станет плохо и начнется переворот, ты заберешь документы и ключ. А потом уедешь из России. Ясно? — твердо сказал Алексей, но я упрямо мотнула головой.

Слез не было, лишь злость. На него, поскольку опять решал за меня, и на себя. Потому что ничего не делала с неизбежным. Есть вещи, которые просто невозможно изменить одному человеку. Как бы сильно тот ни старался.

Обхватив его запястья, я крепко стиснула пальцы и посмотрела в серые глаза.

— Я останусь здесь, — произнесла четко и жестко, чтобы у него не возникло сомнений. — Выгонишь — все равно останусь. Во всем грёбаном мире не существует силы, способной напугать меня и подтолкнуть к побегу, Алекс.