Ужасно. Все прозвучавшее во мраке этой спальни граничило с чем-то жутким и бесчеловечным. Любители белых пальто, ценители святой морали, фанаты рассуждений о прекрасном и вечном сошли бы с ума, доводись им услышать часть нашей беседы.

Но я… Я просто подалась к своему бессердечному принцу и погладила его щеку. А он поймал мою руку и обжег поцелуем тыльную сторону ладони.

— Ты же не собираешься потрошить магов ради лекарства? — спросила весело и в ответ получила тихий смешок.

— Нет. Возьмем несколько анализов для изучения генома. В остальном достаточно их верности отечеству и мне.

— Тогда все не так жутко. Хотя при любом раскладе я бы поддержала тебя.

Алексей погладил меня по волосам, затем поддел подбородок и потянулся к губам.

— Мой отважный двуглавый орел, который смотрит во все стороны, — промурлыкал в приоткрытый рот. — Когда ты рядом, то мне не нужно оборачиваться.

— Твои дела на завтра очень важны?

— Подождут до обеда. Волконскому полезно посидеть за решеткой, потому что слишком долго думал. Остальные пусть работают без моей указки.

Я упала на раскуроченную постель и вздохнула от приятной тяжести, что накрыла меня горячим одеялом.

— Американец еще. Бал. Принцесса.

— Дорогая, ты много болтаешь сегодня.

Время близилось к рассвету, а вся Петропавловская крепость не спала.

Охрана то и дело проверяла камеры, периодически прогоняла записи видеокамер на случай, если где-то зациклили видео для организации побега арестантов. Устало вздыхал заведующий Трубецкого бастиона, Иван Романович, и подгонял черта Вакулу с метлой. А тот ругался по-украински и периодически косился из-под меховой шапки на гуляющих во дворе арестантов и подследственных.

Точнее, на одного из них. Макса Волконского.

— Давайте… Это… Его в карцер? — неуверенно поинтересовался Иван Романович, пока остальные ребята внимательно следили за происходящим.

Первым к Максу подался рядовой Рябов. У молодого перевертыша разыгрался то ли интерес, то ли любопытство. Он бесстрашно двинулся к опасному террористу и встал в двух шагах, чтобы наблюдать за тем, как тот из снега лепит что-то круглое.

На приближение охранника Макс никак не отреагировал: он с упоением сгребал в кучу влажную бело-серую массу, игнорируя и наручники на запястья, и косые взоры. Один из арестантов бросил глупую и пошлую шутку в его сторону, но и на нее не последовало реакции.

Будущий снеговик явно занимал мысли Макса больше, чем окружающий мир.

— Не трогайте, — я отнял от губ сигарету и слизнул с кожи горький налет. — Пусть играется.

Воистину восьмилетка. Как есть.

— А-а-а…

— А остальных заткните. И что с глазом у некроманта?

Знакомое лицо мелькнуло в рядах одинаковых серо-синих роб и пуховиков. Я уцепился за свежую гематому и затравленный взгляд, а также некоторую отчужденность от общей группы арестантов. Егор держался в стороне, то и дело прикасался к запястью, словно искал на нем четки, чтобы успокоиться.

— Какого некроманта? — недоуменно переспросил Иван Романович и кивнул на толпу одинаковых мужчин, которые гуськом ходили друг за другом под окрики вооруженной охраны. — У нас их тут штук пять.

— С хаосом у вас один.

— А-а-а, Кайрис, что ли? Подрался в душевых с одним из давних сидельцев. Не поделили что-то. Еле по карцерам развели, сцепились как звери.

Я хмыкнул и затянулся. Догадывался, что местные зэки не поделили.

— Кайрис… Кайрис, — пробормотал растерянно. — Литовец?

Почему-то после ареста я не озаботился внимательным изучением дела Егора. Передал его своим ребятам и занялся преимущественно текучкой, оттого и фамилия некроманта стала для меня сюрпризом.

Надо бы поподробнее все изучить, пока бедолагу не списали со счетов.

Пытки к Егору не применяли и менталистов к нему не подпускали. Держали чисто в камере, периодически водили на допросы, ждали отмашки сверху. Я подозревал, что император, вероятнее всего, вынесет ему смертный приговор, как только он заговорит.

Егор тоже это понимал, потому молчал. Ждал, что кто-то из своих освободит его или прикончит в тюрьме, чтобы не наболтал лишнего. Одиночная камера для него своего рода благо. Там он хотя бы в безопасности.

— Дикий, — фыркнул Иван Романович. — От еды отказывался первое время, потом пацаны пригрозили насильно кормить, сразу бросил забастовки.

— Дурная голова, — пробормотал я.

— Угу. У меня сын его возраста. Упаси бог родителей от подобного счастья.

Я помолчал и задумчиво посмотрел сначала на Егора, потом на Макса. Они находились примерно на одной линии, но упорно не замечали друг друга. Делали вид, что не знакомы? Причем так грамотно и хорошо, что я невольно поверил им.