Чуть меньше минуты оранжевого свечения за бортом, и полет становится более плавным, но и это ненадолго. Скорость уже упала до марсианских двух Махов, чуть более полутора тысяч километров в час, и настает черед парашютов, от которых сорокапятитонный модуль танцует, как лист на ветру. Три огромных купола не могут полностью остановить падение, но скорость очень быстро падает до четырехсот километров в час, а потом и до трехсот. И направление полета относительно поверхности становится все ближе к вертикали.

– Трансзвук, - все так же спокойно доложил второй пилот. – Отстрел щита.

Надувная конструкция не просто отстрелилась, мощные пиропатроны разорвали ее на части и раскинули по сторонам, иначе легкий материал, подхваченный потоком, может повредить парашюты. Когда днище буксира освободилось, в дело вступил радар, поймав четкий сигнал от поверхности.

– Захват! – теперь бортинженер не сдержал эмоций. – Высота шестьсот! Есть наддув ДУ.

Громко лязгнули привода кресел командира и второго пилота, переводя их в вертикальное, посадочное положение. Теперь, перед глазами у обоих появился неплохой вид из окна. А двум пассажирам такое зрелище, увы, не положено.

– Ручной режим, - коротко отчитался командир, берясь за управление.

Еще до того, как бортинженер перещелкнул тумблер, командир выставил тягу посадочных движков на тридцать процентов, и как только бортовая машина перешла в режим мягкой посадки, раздался характерный низкий гул, ничем не похожий на торжественное пение атомного мотора. Двигатели для взлета и посадки такие же, как в лунном варианте буксира, просто их вдвое больше. В остальном все как на Луне, кроме одной малости в виде трех огромных куполов над головой. Потому и малая тяга, можно еще часть скорости погасить за счет дармового сопротивления атмосферы. Но ниже четырехсот метров от парашютов надо избавляться, что автоматика и проделала без всяких напоминаний, после чего командир смело увеличил тягу.

– Отстрел парашютов, - доложил бортинженер. – Высота триста семьдесят, вертикальная сорок. Недолет меньше километра.

Командир уже прекрасно видит местность, изученную по снимкам с орбиты вдоль и поперек. Расставленные марсоходами маячки сделали свое дело, и «десантники» угодили почти в центр посадочного эллипса. Чуть прищурившись, он даже заметил одного их этих полезных колесных роботов. На Луне машина ярко сверкала бы под солнцем, а здесь все не такое контрастное, цветовая гамма мягче и намного приятнее для глаз.

– Вижу точку, все в норме.

Помимо этого короткого доклада командир решил не комментировать свои действия, но вертикальную скорость погасил совсем, продолжая скользить вперед. Все как на тренажере, даже проще. Солнце позади, как положено, и тень корабля не такая контрастная, как на Луне, но все равно видна отлично. Расчетная точка посадки и основные параметры полета спроецированы на стекло и интуитивно доступны для быстрого принятия решений, все очень удобно и продуманно.

Аппарат перемахнул темную область и погасил горизонтальную скорость, опускаясь все ниже. Пылища поднялась неслабая, но командир привычно дрейфует немного вперед, чтобы всегда видеть, куда летит машина. Ему по-прежнему монотонно диктуют цифры, но он их, по большей части, игнорирует. О чем можно говорить, когда уже видны простым глазом совсем мелкие камни и ямки, и для хорошего пилота такой зрительной информации достаточно. Он чувствует, как летит все ниже и все медленнее, подкрадываясь к поверхности, видит, как тянутся книзу растянутые от перспективы длинные тени посадочных опор, выдвинувшихся из обтекателей.

Зависать в двадцати метрах, как учили, пилот не стал, чтобы сберечь топливо. Видимость прекрасная, место ровное, а машина сейчас ведет себя, пожалуй, послушней собственного тела. Черные тени потянулись еще ниже и почти слились с темно-рыжим песком, а перед касанием на почти идеально ровной площадке пилот погасил остатки боковых скоростей даже не по приборам, а интуитивно. Как бы «старички» не ворчали, а у него есть чувство машины в полете, недоступное многим. Даже некоторым из тех, кто его учил. Он плавно развернул машину на 180 градусов, чтобы сесть «лицом» в ту сторону, откуда прилетел. Зачем? Его потом за это многие будут благодарить, особенно Дэйв…

Касание всеми четырьмя «лапами» произошло одновременно и получилось настолько мягким, что его почувствовали только приборы. Тяга в ноль, короткий взгляд на расходомер. Драгоценного «вонючего» топлива он истратил меньше, чем на штатную посадку на тренажере, а ведь он еще и корректировал ошибку наведения! Неплохо вышло.

– Ну, Илюха, ты даешь!
– Такими стали первые слова, сказанные человеком на Марсе, а услышать такую похвалу от строгого и сдержанного Павла вдвойне приятно.

– Я «Радуга-1», мы сели, - коротко отчитался командир, но в наушниках не раздались торжествующие крики. Земля далеко, а на орбите боятся спугнуть удачу. И как при любой посадке, нужно убедиться, что не придется очень быстро стартовать снова.

Быстрый взгляд на приборы успокоил пилота. Система управления почувствовала касание и перешла в индикаторный режим, но на экран теперь выведены прямые данные с акселерометров. Если корабль захочет провалиться или сильно наклониться, это будет видно сразу. Но ничего не происходит, все по нулям. Давление в баках ДУ номинальное, утечек нет, электрика в порядке. Можно все выключать.

И в первую очередь, реактор. Илья последовательно щелкнул тремя тугими тумблерами, переводя ядерное сердце корабля в холостой режим. И только когда приборы с небольшим опозданием доложили об успехе, он позволил себе улыбнуться.