Уставшая мартышка задремала, а мужчины беседовали о происходящем наверху.

…— эти свадьбы Сарканд до добра не доведут, — тихо рассказывал минотавр. — С жертвами должен быть порядок. А в последнее время, то сыплются как жуки весной, то сунут мимоходом непонятно кого и много дней тишина. Все ж, ежели жертвуешь, так сталкивая осторожно, аккуратно, или спускай на веревке. Зимой пожертвовали троих — те все кости переломали. Один парень дней десять отлеживался, я ему ребра замотал, да куда там. Помер.

— Мне кажется, нынешний князь не особо удачливый правитель, — осторожно предположил Энди.

— Плесень, а не князь! — решительно заявил, как оказалось, не чуждый революционным настроениям, минотавр. — Вот его отец — тот поумней был. Но отравили его. В смысле, я за достоверность отравления, конечно, поручиться не могу, но так говорят. Три года назад пожертвовали сюда одного умного старичка. Раб из него, конечно, никакой. Но мудр был и знающ. Свечей с собой прихватил, заранее знал свой приговор. У меня прекрасный огарок хранится, да. Старичок много рассказывал. Он из судовладельцев был, про заговоры знал и всякое такое. За то и в лабиринт согнали. Будто у меня туг тюрьма, а не святое жертвенное место.

— Умер?

— Нет. В рабы пошел. Передохнул малость, поразмыслил. Говорит: «я еще подергаюсь, начать сначала — это никогда не поздно».

— Умный человек.

— Это верно. Интересно с ним было. Вообще, интересные люди частенько попадаются. Раз в год уж точно. А то и чаще. Но им же здесь — как могила. Что ж, я понимаю, — минотавр печально обхватил свои колени в уютных носках.

— А сам-то ты как? Все же нет желания рискнуть и начать новую Верхнюю жизнь? Верно же говорят умные люди — никогда не поздно начать сначала, — вернулся к актуальному вопросу осторожный штурвальный.

— Мысли такие всегда были, — признался Авр. — Мне и мама говорила — если боги позволят и почувствуешь что готов, выходи к солнцу. Но то когда говорилось? Я же ослепну, да и ноги уже умирать начали. Нет, поздно мне мечтать.

— Постой, ты, что, свою маму помнишь? — уточнил немало изумленный Энди.

— Так она меня сюда и привела. Плакали мы вместе, — минотавр скованно покрутил головой. — Печальные дни. А куда деваться? Еще трое братьев. Не всей же семьей погибать? Они-то люди, а я вот так., минотавриком уродился. Нет, мама у меня очень хорошая была. Сердце у нее разрывалось, все, что могла она для меня сделала. Я все ее советы помню. И бутыль вон храню. Она сказала «на черный день». Но, конечно, самый-самый черный разве определишь? Отпиваю по глоточку, когда сильно подпирает. Вкуснота! Думаю, как смерть повыше коленок подлезет, так допью да помру. Как думаешь, с какого места Совсем Смерть считается?

— Не знаю. Откровенно говоря, моя смерть прямиком с головы и начала. Потом дело как-то приостановилось.

Помолчали. Мартышка-притворщица безмолвно плакала. Минотавр все равно заметил — знаком спросил — отчего так? Энди развел руками. Видимо, обезьянка свою маму тоже помнила или, по крайней мере, о ней думала-вспоминала. Вообще-то, лабиринт не место для умолчаний. Темнота и покой способствуют полной откровенности.

— Я полагаю, что с мамами вам повезло, — пробурчал рулевой. — Моя-то мать вполне жива, да только плевать на меня хотела. Даже когда почти рядом жил, зайти проведать даже не думала. Обидно было, но свыкся уж давно.

— Бывает и так, — сказал умный минотавр. — Не огорчайся.

— Да чего уж теперь. Но насчет ног ты напрасно. Скорее всего, это ревматизм. Довольно часто с людьми случается. Тепло и сухость вполне помогают излечению. Ну и к лекарю неплохо бы наведаться.

— Лекарей сюда жертвуют редко, — усмехнулся Авр. — Пока ни разу не скинули. Так что придется мне как-то обойтись.

— Не дури, — сипло сказала мартышка. — У-ух, пошли с нами. Лекарь у нас есть. Настоящий док, а не хамло какое! Энди, чего язык прикусил?

— Я не молчу. Лекарь у нас есть и приотличнейший. Но до него еще нужно добраться, — напомнил рулевой.

— Трудности меня не пугают, — вздохнул минотавр. — Но обузой быть не хочу. Да и не умею. Я хожу трудно, а еще как и ослепну. Как называется… «как крот», вот! Что это, кстати, за дарк такой, никто не знает?

— Крот — это выдумка. Из мира, у-ухух, мертвых, — не замедлила предположить не чуждая склонностей к поэтическим фантазиям, обезьяна.

— Крот — это очень мелкое подземное животное. Я их в детстве видел, — признался Энди. — Да боги с ними, с кротами. Авр, шанс есть и недурной. Наденешь очки, выйдем ночью, прикинешь, как и что. Если совсем будет плохо, что мешает вернуться в лабиринт? Пробьешься, сюда влезть всяко проще чем отсюда. Но мне кажется, ты вполне способен к вольному существованию.

— Хотелось бы верить, — минотавр явно колебался. — Но как я могу взять очки? Это большая ценность!

— Слушай, давай начистоту. Ты весьма толковый дарк. Нам бы в команде такой не помешал. Ну, или не в команде, а просто как надежный друг с подземными способностями. При желании всегда будем друг другу полезны. У нас вот даже обезьяна, уж на что была безмозгла и какашками кидалась, а вполне при деле, цветет и хорошеет.

— А ты. Манки, совсем была безмозгла? — заинтересовался Авр.