— Я постараюсь, — пообещал я. — Я сейчас нащупаю нить его жизни, а тебе нужно будет с помощью силы разом выдернуть все стрелы. Готов?

Томаш кивнул. Я сосредоточился, линия была тоненькой, жизнь едва теплилась в Крайкосе. Я потихоньку влил в него своей энергии, заставляя продолжать его сердце биться.

— Давай, — напряженно скомандовал я.

Томаш махнул рукой, и стрелы с чавканьем вышли из тела Крайкоса. Сила была такой, что стрелы отлетели к самой стене и, ударившись об неё, разбились в щепки, беспомощно осыпавшись на пол, вместе с ошмётками плоти, вырванной из спины герцога.

Я увидел последний выдох, с которым тело Крайкоса покинула его душа — светящееся золотом облачко, здесь её называли хармой.

Однако я не дал ей отлететь и вместе со вздохом вогнал обратно в тело. Это стоило мне чудовищных усилий. Из носа брызнула кровь, в висках застучало. Мир размылся.

Я, не обращая внимания на собственное состояние, продолжал латать герцога, останавливая ему кровь, ценой потери своей.

Откуда не возьмись потянуло ледяным ветром. И вдобавок меня что-то тюкнуло по голове. Мне стало обидно, я повернулся к Томашу, думая, что это он меня сзади чем-то приложил — хотел сказать ему пару ласковых, но не успел, мир скомкался и потух.

Я куда-то переместился. Длинный-длинный коридор уходил во тьму.

Из темноты ко мне, извиваясь всем телом, выползла огромная, изумрудная змея, чешуя её переливалась в свете огней, словно усыпанная алмазной крошкой. Она стала окручивать моё тело холодными кольцами своей змеиной плоти, виток за витком, сковывая меня по рукам и ногам. Её голова приблизилась к моей. Она угрожающе зашипела, раскрыла капюшон, раскачиваясь у меня перед глазами с высунутым раздвоенным языком. Я ждал укуса, но его не последовало.

Послышался размеренный цокот каблучков, и я увидел незнакомую женщину. Она двигалась плавно, грациозно, словно была продолжением змеи. Обута женщина была в золотые босоножки на высоченных шпильках, сантиметров двадцать не меньше, но это не мешало ей ступать своими стройными ножками, которые, казалось, растут от самых ушей, по-кошачьи мягко, крест-накрест, будто она шла по подиуму. Черные волосы густо вились до самого пола. Её стройное гибкое тело прикрывала лишь чешуя в области красивой груди, да пояс позвякивал на бедрах какими-то чудными каменьями.

Это была неземная женщина, неземная красота. Холодная и прекрасная, словно снежная королева — такая же жестокая, коварная, манящая. Глаза её горели точно изумруды. Они гипнотизировали, и наверняка заставляли повиноваться любого мужчину, заставляли чувствовать себя каким-то жалким придатком рядом с ней — богиней.

— Мальчишка, — прошипела она, — как ты посмел забрать то, что принадлежит мне! Ты дерзнул взять моё, трижды смертный!

Передо мной, во плоти, предстояла богиня смерти Амадей. Она была в ярости из-за того, что я спас Крайкоса. И, судя по всему, спасение матери Лейлы — Аделаиды, как и спасение Томаша, она мне тоже не простила, вот и вызвала меня эта стерва на ковер. Ну, что ж, покувыркаемся.

— За его жизнь, я возьму твою, соколёнок. Я посажу тебя на цепь, ты станешь моей любимой игрушкой.

Змея, наконец-то, успокоилась и положила холодную голову ко мне на плечо. Амадей, подошла очень близко и провела кончиками ледяных пальцев по моей щеке, но, не удовлетворившись этим, лизнула меня, словно пробуя на вкус. Её своеобразная ласка отозвалось в паху каким-то извращенным желанием, а душа съежилась, заныла.

Амадей упивалась своей женской властью. Она с усмешкой провела рукой по моему набухшему члену, похожему на ракету перед стартом. Теперь я понял, что значит взять мужика за яйца. Это мгновенно выбесило меня — чтоб какая-то стерва мной помыкала, как каким-то сраным подъюбочником, да никогда!

Я усилием воли подавил в себе желание. Почувствовал тепло крыльев внутри, их силу, их мощь.

— Сокол есть на завтрак змей, — сдавленно произнес я и, распахнув крылья, выпорхнул на свободу, обратившись в сокола.

Змея, лишившись опоры моего тела, шлепнулась вниз бесполезным мотком веревки.

— Ах-ты наглый щенок! — раздраженно зашипела Амадей. — Ты подчинишься мне!

В руках у богини появилась плеть.

Амадей выбросила руку вперёд, плётка развернулась, сделавшись гибким продолжением её руки. Раздался щелчок, плеть со свистом рассекла воздух, описала зрелищную огненную петлю. Мне чудом удалось увернуться. Огненный бич прошел в миллиметре от головы.

Но еще один щелчок и кровавая вспышка все-таки ужалила мне крыло. Я, потеряв способность летать, мешком с костями, тюкнулся на пол.

Амадей подошла ко мне, и тонкая, острая шпилька её босоножек коснулась меня пониже живота. Прикосновение обожгло. Человек во мне вновь возбудился. Захотел встать на колени, раздвинуть занавес камней на её поясе и уткнуться в тепло шелковистых волос между её ног. И для полного счастья провести языком по её нежному естеству, ощутить на губах кисловатый вкус её желания.