Миновав рассевшихся у костров диких южных воинов, пройдя мимо опасных хищников, пускавших из пастей пену и рвущихся с цепи, приблизились к черному шатру. Вблизи он казался еще более высоким и пугающим. Чтобы войти в него, требовалось подняться на колесную платформу, к которой вела приставная лестница.

Рядом лежало несколько шарообразных предметов, вначале показавшихся большими плетёными корзинами. Присмотревшись, Мишек понял, что сделаны они были не из лозы, а как будто из плоти. По спине пробежали мурашки от ужаса и отвращения.

Возле одной из конструкций сидел на корточках лопоухий карлик и смазывал подрагивающие прутья губкой, периодически обмакивая её в миску с кровью.

В том, что это была кровь, Мишек не сомневался – её запахом пропиталось всё вокруг.

Таруй обратился к карлику на каком-то странном непонятном языке. Лопоухий сипло бормотал в ответ, щелкал языком и пожимал плечами. Несколько раз указывал на губку, с которой падали вниз темно-красные капли.

В итоге Таруй плюнул с досадой и сказал Мишеку на имперском:

– Нет свободных клеток. Пойдёшь так, под мою ответственность. Если что-то вздумаешь выкинуть – позавидуешь мёртвым.

– Да я что… Я ж просто…

– Вот именно. Просто войдёшь, остановишься у входа – и жди. Слушай, что тебе скажет великий Нгарх. Не ушами слушай, а… Впрочем, сам поймёшь.

– Ты не пойдёшь со мной? – не то с удивлением, не то с облегчением спросил Мишек.

– Нельзя слишком часто посещать Нгарха, если не готов перевоплощаться, - не слишком понятно ответил Таруй, - на этой неделе я уже входил в шатёр, больше не могу, должно пройти время.

Альбинос заглянул в люльку-гробик, которую Мишек прижимал к груди. Малыш внутри спал, безмятежно посапывая.

– Хороший мальчик получился, Нгарх будет доволен. Иди давай. И чтоб без глупостей!

Мишек чуть было не осенил себя по привычке имперской звездой, но вовремя отдернул руку. От Таруя жест не укрылся, но он лишь хищно оскалился и погрозил Мишеку кривым пальцем.

Мишек начал подниматься по ступенькам вверх, на платформу. Лопоухий карлик, снова отвлекшийся от отвратительных клеток, попытался возмутиться, но Таруй заставил его заткнуться.

Черный войлочный полог шатра был занавешен, изнутри не доносилось ни звука.

Взглянув на хмурое облачное небо (хорошо бы, чтоб не в последний раз) Мишек приподнял полог и шагнул внутрь.

Сразу шибанул в ноздри тяжелый удушливый запах испражнений, крови, гниения и чего-то еще – мерзкого и кислого. Мишек еле сумел сдержать рвотный позыв.

Темнота же оказалась не слишком густой – под самым потолком виднелось отверстие, откуда проходило немного света – потому глаза привыкли быстро. Мишеку удалось осмотреться.

С двух сторон от входа, по бокам, он разглядел пару сплетённых из плоти клеток, таких же, как те снаружи. Только эти уже не были пустыми – в обеих содержались пленники.

Человек слева лежал неподвижно, не подавая признаков жизни. Второй же, справа, оживился, приметив вошедшего, и молча наблюдал за происходящим.

В дальнем углу, противоположном от входа в шатёр, шевелилось что-то большое и черное, неопределенной формы. Время от времени оттуда доносились хлюпание и чавкание, утробное ворчание и стоны. Словно гигантский больной желудок с трудом переваривал тяжелую пищу.

Мишек опустил на пол люльку, осторожно вынул малыша и положил рядом, на дощатый пол. Ребенок наконец проснулся и заплакал, сначала тихонечко, но постепенно набирая громкость. Не обращая на плач внимания, Мишек склонился над люлькой, перевернул её и сильно ударил пяткой сверху. Дно, собранное из тонких дощечек, затрещало, рассыпаясь. Мишек вытащил обломки и запустил руку внутрь, в спрятанную за двойным дном полость. Начал быстро доставать палочки, трубочки, веревки, какие-то шарики.

Быстро соединял детали, собирая в единую конструкцию. Руки, к счастью, больше не дрожали – в ответственный момент организм мобилизовался и сконцентрировался на главном.

И тут вдруг ударило. Словно воздух сгустился и упал сверху бетонной плитой. В глазах потемнело, только что казавшаяся ясной голова помутнела, затрещала от боли. Потусторонний, нечеловеческий голос пролазил в сознание, нашёптывал страшное: о наказании не только Мишека, но и всего рода человеческого; о том, что ещё не поздно одуматься и подчиниться, впустить в себя истинного бога…

Мишек чуть ли не физически почувствовал чужое присутствие в мозгу. Словно длинные грязные пальцы пробрались внутрь, пытаясь ощупать каждый закоулок его сознания, искали что-то, но никак не находили – потому злились и причиняли боль.