И вот эта прекрасная женщина рядом, заставляет меня осознать, чего мне не хватало.

Но пора уходить. Круги у нее под глазами слишком темные, и я замечаю, как она сдерживает зевок.

— Позволь мне отвезти тебя домой. Тебе нужно отдохнуть.

— Да, — вздыхает она. — Но есть еще одна вещь, о которой мне нужно с тобой поговорить.

Я киваю.

— Я хочу сделать все, что в моих силах, чтобы помочь найти Эйприл, — говорит она, и ее взгляд смягчается. — Помимо того, что даю показания. Даже если это просто помогает вам упорядочивать заметки или, возможно, обсуждать разные детали. Я должна сделать больше. Я не могу просто организовывать сбор средств на печенье. Я хочу, чтобы каждый в штате знал ее имя.

Я сдерживаю нет, которое грозит вырваться из меня.

— Ты все еще исцеляешься, — говорю я вместо этого.

Она усмехается и качает головой. — Это правда, но я достаточно здорова, чтобы испытывать множественные оргазмы каждый день, — бормочет она.

Я сужаю глаза. — Ты не должна чувствовать себя виноватой из-за этого, — огрызаюсь я. — Это часть отмены подавляющих препаратов.

— Ты понимаешь вину больше, чем кто-либо другой, — возражает она. — Ты понимаешь, каково это, когда она съедает тебя заживо. Мне нужно сделать больше. Я не могу, чтобы со мной просто нянчились и баловали…

— Это то, чего ты заслуживаешь, — рычу я. — Ты и недели не пробыла в больнице. Естественно о тебе нужно заботятся.

— Но я могу сделать больше. Я должна сделать больше. — Ее руки дрожат, когда она сжимает чашку с кофе, еще один признак того, как сильно она нуждается в отдыхе.

— Ты понимаешь влияние того, что ты сделала час назад? Ты хоть представляешь, насколько это полезно? Каждая деталь, которую ты рассказала Бену, приближает нас к спасению всех, а не только Эйприл? Что еще ты могла бы сделать?

— Все, — огрызается она. — Я могла бы сделать все и что угодно, чтобы вернуть ее.

Нет. Абсолютно нет. Ты останешься дома, пока мы обо всем позаботимся, хочу я сказать ей.

Но мы похожи больше, чем я думал. Она упряма и решительна, но это ей во вред.

Это восхитительно, но приводит в бешенство.

— Я не позволю тебе снова подвергаться опасности, — просто говорю я. — Ты уже достаточно испытала.

Она качает головой. — Может быть, ты мог бы использовать меня как приманку, и тогда я смогла бы выяснить, где…

— Только через мой гребаный труп, — рычу я, и ее глаза расширяются.

Черт. Я снова ее пугаю.

Сдерживайся. Будь честен с ней.

— Послушай меня, — тихо говорю я. — Когда я работал над делом Лорен, это было все, о чем я мог думать. Я не думал, что делаю достаточно. Это чертовски разрушило меня, Скайлар. Это, блядь, разрушило меня. Я не ел. Я не спал. Я перестал жить. Что бы ты ни делала, тебе будет казаться, что этого недостаточно. Но использовать тебя как приманку? Думаешь, тебе стоит работать под прикрытием? Этого никогда не случится.

Ее запах испортился, и это моя вина.

— Но, — продолжаю я, — есть другие способы, которыми ты можешь помочь Эйприл, которые не причинят тебе вреда. Как только ты поправишься. — Я делаю ударение на слове, и она хмурится. — Я не позволю этому уничтожить тебя, Скайлар. Поверь мне, когда я говорю, что ты сделала более чем достаточно.

Я могу сказать, что она мне не верит, и от этого у меня болит в груди.

— Я должна найти ее, Винсент, — шепчет она. — Пожалуйста, не заставляй меня сидеть в стороне.

Но я ничего не могу ей гарантировать. — Я всегда буду выбирать твою безопасность, — говорю я ей. — Я не могу не выбрать.

Ее плечи опускаются, и я чувствую себя самым большим куском дерьма на земле.

— Думаю, я готова отправиться домой, — говорит она.

Она почти сразу засыпает в машине. Я даже не могу перед ней извиниться.

27

СКАЙЛАР

Винсент прав, хотя я хотела бы, чтобы это было не так.

Я не в той форме, чтобы им помочь.

Он легонько трясет меня за плечо, чтобы разбудить, и ведет по подъездной дорожке.

Я бормочу слова благодарности, затем направляюсь в свою спальню и падаю в свое гнездышко.

Через несколько секунд я засыпаю, но меня затягивает в кошмар.

Эйприл лежит на затхлом, грязном матрасе, ее лицо белое, а глаза впали. Я сижу в углу комнаты, мои конечности застыли на месте.

— Ты бросила меня здесь, — шепчет она. — Ты бросила меня, и я совсем одна.