Бен качает головой. — Ничего. Мне жаль, — повторяет он.

Я прикусываю губу. — Но у него был ее фартук, верно? — Я поворачиваюсь к Лэндону. — Это то, что ты мне сказал. Так разве он не должен знать, где она?

Я должна цепляться за надежду.

Но темно-карие глаза Лэндона смягчаются. — Это возможно, — говорит он. — Но он все еще молчит.

Я перевожу взгляд с одного Альфы на другого, в моих глазах мольба. — Он должен что-то знать. Должно быть что-то, чего не хватает.

Винсент качает головой. — У него есть адвокат, и он молчит.

Гнев заменяет мою печаль.

Дерзость этого невменяемого Беты.

Бен прочищает горло. — Мы делаем все, что в наших силах, Скайлар. Я обещаю тебе, — говорит он. — И то, что ты сказала сегодня, поможет нам найти больше Омег. Я в этом не сомневаюсь. — Он натянуто улыбается мне. Я могу сказать, что эти дела убивают и его тоже.

Он не может все время следить за Девин. У нее нет телохранителей-Альф, как у меня.

Чувство вины продолжает накапливаться.

Пока я в комфорте и безопасности, другие Омеги страдают.

Мне следовало сделать свое заявление раньше. Мне следовало сделать больше.

Я должна была…

— Скайлар. — Низкий голос Винсента выводит меня из ступора, и я прерывисто выдыхаю. — Посмотри на меня.

Я не знаю, когда ушли остальные, но остались только мы с Винсентом. Бен ушел вместе с Лэндоном и Ривером, дверь в комнату осталась открытой.

Винсент опускается на колени до моего роста, когда я поворачиваюсь к нему на своем стуле. — Дело сделано, — обещает он мне, его глаза полны беспокойства. — Все кончено.

Я не могу дышать. Мои руки дрожат на коленях, и он накрывает их своими. — Тебе никогда не придется возвращаться туда, — бормочет он. — Тебе никогда не придется снова говорить об этом, если ты не хочешь.

Я смотрю вниз, туда, где соприкасаются наши руки, вдыхая его теплый, насыщенный аромат.

В комнате холодно. На моих руках появляются мурашки, а зубы стучат, когда я дрожу.

Мне никогда не придется возвращаться туда. Но Эйприл все еще там, ждет, когда ее спасут.

— Мне следовало сделать это раньше, — шепчу я. — Мне не следовало проводить дни в постели или с тобой…

Глаза Винсента становятся жестче. — Не вини себя, — рычит он. — Ты все еще выздоравливаешь. Ты все еще приходишь в себя после месяца сущего ада. Не бери на себя ответственность за то, что натворил этот кусок дерьма.

Я пытаюсь вырвать свои руки из его хватки. — Я могла бы сделать это раньше. Мне следовало собрать больше денег. — Я подавляю рыдание, когда эмоции захлестывают меня. — Я сделала недостаточно, пока она была здесь. Может быть, если бы я сделала, она…

Винсент крепко сжимает мои руки. — Ты не несешь за это ответственности, — тихо говорит он.

Но сожаления роятся в моем сознании.

Я могла бы продать больше печенья. Я могла бы стучаться в двери, ходить от дома к дому и рассказывать всем, кому могла, об Эйприл.

Мне не нужно было тратить свои дни на то, чтобы мне выебывали мозги, пока моя лучшая подруга пропала.

Слезы не прекращаются. Как будто прорвало плотину, и каждая разрушительная мысль заставляет меня рыдать еще сильнее.

Сильные руки и насыщенный, теплый аромат обволакивают меня.

Я рыдаю на груди Винсента до тех пор, пока у меня не начинает болеть горло, а в голове не начинает стучать от горя.

Я плачу до тех пор, пока не кончатся слезы.

Когда мы наконец выходим из здания, Ривер и Лэндон болтают возле машины Лэндона. Ривер хмуро смотрит на Винсента, прежде чем повернуться ко мне и заметить мое красное лицо и опухшие глаза.

— Что ты ей сказал, придурок? — он огрызается.

Я чувствую, как Винсент напрягается рядом со мной, когда из его горла вырывается рычание. — Следи за тем, что говоришь, Кейн, — предупреждает он.

Лэндон переводит взгляд с нас троих, вздыхает и проводит рукой по волосам. — Скайлар, тебя подвезти домой? — Спрашивает он. — Так мы можем избежать этого неизбежного спора?

Я вижу потенциальное будущее со всеми тремя из них.

Я не хочу споров. Я не хочу, чтобы они постоянно ссорились друг с другом.

Ривер обращает свое внимание на Лэндона, открывая рот, чтобы возразить, но я прерываю его прежде, чем он успевает.