Я стараюсь сохранять спокойствие.

К счастью, у меня всегда есть доступ к воде из раковины, поэтому я зачерпываю ее руками и жадно пью в течение всего дня.

От слез у меня только болит голова, и это отнимает драгоценную энергию.

Итак, я провожу свое время во сне, потому что это все, что я могу делать.

Я отдыхаю, свернувшись калачиком между душем и туалетом, завернувшись в колючее, пропахшее плесенью одеяло.

По крайней мере, между мной и ним есть какой-то барьер.

Чтобы оставаться в здравом уме, я считаю плитки линолеума.

Я считаю трещины в штукатурке.

Я вспоминаю рецепты.

И я изо всех сил стараюсь не думать об Эйприл, Тэмми, Лэндоне или Ривере.

Но иногда я это делаю.

Лэндон и Ривер появляются в моих снах, настолько яркими, что я могу поклясться, что они настоящие.

Затем я просыпаюсь дезориентированная в грязной ванной и борюсь со слезами.

Я подсчитываю, сколько раз я спала.

К концу десяти циклов сна я все еще не знаю, чего хочет от меня мой Бета-похититель.

Не имело бы смысла просто держать меня здесь, не так ли?

И здесь так холодно.

У меня есть только та одежда, которая была на мне с той ночи — розовые спортивные штаны и серая толстовка.

У меня пропали носки, и я думаю, что знаю почему.

Он специально держит меня в холоде и слабости. Я смогла быстро вымыться в душе — каждый раз смывая с себя грязь меньше чем за минуту. Но нет полотенца, чтобы вытереться. Я дрожу в ванной и кутаюсь в грубое одеяло, пока мои зубы не перестают стучать.

Цепь делает меня его пленницей, но недостаток энергии для чего-либо — это еще один способ держать меня в повиновении.

Но почему?

— Ешь и пей. И веди себя тихо. Это все, что тебе нужно делать.

Я снова засыпаю, продолжая сворачиваться в клубок, чтобы согреться.

Я наконец-то понимаю, чего он от меня хочет.

Прошло, должно быть, не меньше двух недель. Я сплю больше, чем бодрствую. У меня пропал аппетит, и еда, которую он оставляет мне, остается нетронутой на тумбочке в ванной.

Я слышу, как открывается дверь и звук его шагов, но у меня нет сил пошевелиться. Мое лицо прижато к стене, а спина ноет от неудобного лежания на боку, но я пытаюсь заставить себя снова заснуть, хотя чувствую, что он со мной в ванной.

Если я сплю, он не может заставить меня поесть.

И все, что я хочу делать, это спать.

Но грубые руки хватают меня за плечи и разворачивают, пока я не оказываюсь лицом к нему, и я вскрикиваю от боли. Я отползаю на заднице, пока не упираюсь спиной в стену, мои глаза расширяются от страха, когда я встречаюсь с его лицом. Я обхватываю руками колени и сворачиваюсь в клубок, пытаясь создать как можно больше пространства между нами.

Его глаза налиты кровью и остекленели, когда он смотрит на меня. Он всего в нескольких дюймах от меня, сидит на коленях, положив руки на бедра. — Дай мне свою руку, — говорит он.

Именно тогда я замечаю, что лежит на линолеуме рядом с ним.

Запечатанный шприц. Флаконы. Вата. Жгут.

И рулон синей медицинской ленты.

Я замираю.

Я не против того, чтобы умолять. Что бы он ни хотел сделать, это не произойдет.

— Это новое, — уверяет он меня, как будто это моя забота. — Ты не заразишься.

Я зажата между ним и стеной, и у меня едва хватает времени сопротивляться, прежде чем он дергает меня за руку. Он хватает меня так сильно, что остается синяк, и я хнычу, вырываясь.

Этого не произойдет.

— Пожалуйста, — выдыхаю я, слезы наполняют мои глаза. — Пожалуйста, не делай того, что ты собираешься сделать.

— Заткнись, — шипит он слишком близко ко мне. — Или я сделаю тебе больно.

Склонившись надо мной, он обматывает жгутом мое предплечье, сильно сжимая.

— Сожми кулак, — приказывает он, все еще держа мою руку на вытянутой.

— Пожалуйста, не заставляй меня…

— Сотрудничай, и я скажу тебе, где она, — небрежно бросает он.

Я замираю, неуверенная, правильно ли я его расслышала.

— Что? — шепчу я.

— Эйприл. Твоя подруга, верно? — он настаивает. Его хватка на моей руке ослабевает, когда я медленно сжимаю кулак. — Я скажу тебе, где она.

Он мог лгать. Его глаза безумны, а настроение постоянно меняется. Все это могло быть напрасно.

Но если он не…

— Не двигайся, — мягко говорит он. Я опускаю взгляд на потертый кафель, желая, чтобы это поскорее закончилось. Он легко находит вену, и слезы тихо стекают по моим щекам, пока он пьет мою кровь.