— Успокойся, пожалуйста, — мягко произнёс Пророк и, не давая своему напарнику сказать еще пару гадостей, ответил на мой вопрос, — Лист остался сторожить бункер, Апостола мы также потеряли в тумане. Наше испытание было у старой церкви. Там на нас напала рогатая ло…

Речь сталкера оборвала дальняя автоматная очередь. Мы все повернули головы на звук, но он вдруг раздался в другой стороне и, кажется, значительно ближе. Затем левее и дальше.

— Это что такое? — отчего-то шёпотом спросил Прозрачный.

— «Охотники»?.. — предположил я, нервно покрутив в пальцах дубинку. — Напали на кого-то?

— С двух сторон и разом? — напряженно спросил Пророк и тут же присел от внезапно грохнувшего взрыва. Так, это уже ни хрена не весело! Я сам машинально пригнулся, прикрыв голову от ожидаемых осколков. По звуку — рвануло что-то близко. И после невидимого взрыва началось что-то страшное. Нас окружило какофонией пальбы, беспорядочных криков, свист над головой и разрывы снарядов. Как будто мы оказались в горячей точке, где идет самая настоящая война!

— Ебаный рот! Что происходит?! — проорал Прозрачный, пытаясь перекрыть мешанину звуков. Пригнувшись, он бочком подобрался ближе ко мне с Пророком. Кошатник, припав на колени, прижал к себе перепуганного Кахира, закрывая собой от бестелесных пуль. Мутант трясся от ужаса, вытаращив огромные серо-зелёные глаза. Помалкивал, в отличие от происшествия у Генераторов, когда он выл сиреной. Хозяин его, кажется, был не менее напуган. Тёмные, почти чёрные глаза уставились бессмысленно перед собой, из-под шарфа слышался тихий шёпот.

— Пророк? — позвал тихо я, осторожно тронув сталкера за плечо. Ноль реакции. Так, а не иллюзия ли это всё? И не принадлежит ли она кошатнику?

Канонада вся разом стихла. Будто на нас надели плотный колпак. Я слышал только нашу тихую возню, напряжённое пыхтение и шуршание одежды. Всё? Закончилось представление?

— И чё это было? — с напускным храбрым пренебрежением спросил Прозрачный. — Опять эти галлюны? Пророк! Ты чё там, обоссался, что ли?!

Хотел я послать уже ненавистного анархиста далеко и надолго, но белая округа многоголосо и жестоко засмеялась. Так громко и внезапно, не хуже самого первого взрыва. Внутри у меня всё покрылось ледышкой и разорвалось на мелкие осколки от какого-то суеверного страха. Подобный я испытал в проклятущей деревне с её чёрными призраками.

— Да ёжкин ты свет! — пробормотал я сквозь зубы, вертясь на месте, сидя на корточках. За стихшим смехом я услышал жалкие поскуливания и низкий вой напуганного Кахира. Пророк, вместо того, чтоб схватить автомат и светить дулом по разные стороны, прижал своего питомца теснее к себе. Что-то бормотал ему, убаюкивая, как собственное дитя. Только я да Прозрачный были в боевой готовности. Ну, как готовы? Я с дубинкой, анархист с голыми кулаками! И уже про него можно сказать, что обоссался. Глаза бешено распахнуты, веснушки проступили ярче на побелевшем лице. Встретившись со мной взглядом, свободовец вскинул руку и крикнул тонким голоском:

— Сзади!

Я тут же обернулся, подняв дубинку в попытке защититься от чего-то неведомого. Облака тумана выпустили из себя грузного мужчину в потрёпанном сером комбинезоне, с темными пятнышками. На голову наброшен коричневый капюшон, с эмблемой, какую знал, наверное, любой сталкер в Зоне — знак атома. Грёбаный «Монолит»! Вас тут только не хватало для полного счастья! В правой руке сектант сжимал длинный нож с широким лезвием на деревянной рукояти. Подняв его над головой, фанатик оскалил рот в злой триумфальной усмешке.

— Слава Монолиту! — закричал он с хрипом. Ему со всей сторон ответили пока еще невидимые из-за тумана «братья». Тут мне стало совсем дурно, что сдавило горло. А это точно иллюзия?!

Глава 10

Монолитовцы не подходили к нам, но их образы уже хорошо просматривались за белой стеной. Мужчина с ножом оставался стоять на месте, скандируя молитвы своему каменному божеству. А ведь эта картина мне знакома. Маленькая война с фанатиками была у меня на Радаре. Тогда много хороших парней полегло. И я сам чуть за ними не ушёл…

Прозрачный не выдержал такого давления. Подскочив к застывшему Пророку, свободовец бесцеремонно, грубыми движениями, сорвал с его плеча автомат.

— Да стой ты, блядь! — укоризненно воскликнул я, вместе со щелчком предохранителя. Моя просьба не тратить зря патроны потонула в грохоте стрельбы. Всё ушло, как говорится, в молоко — жгучая очередь прошила массовую галлюцинацию, и она махом развеялась серой дымкой. Стихли пропаганды фанатика, оставляя после себя мерзкое послевкусие. С их исчезновением Пророк отмер хрипло выдохнув.