А вот что за таинственный «он» в этой пламенной речи? Происходящее не походило на страшный темный ритуал, но уверенность Катрин (а как бы я к ней не относилась, идиоткой назвать не могла) в осмысленности действа немного сбивало с толку.

– Сейчас мы все назовем свои желания, а затем посмотрим на свечи. Та, чья свеча погаснет, получит свою награду от нашего покровителя. Ну а те, в чьих руках все еще будет пламя, должны будут стараться лучше. Быть достойными исполнения желаний. Девушки, вам все понятно?

Мне лично ничего не было понятно, но я послушно в общем хоре произнесла «да, леди Вольгурт».

– Тогда позволю себе начать. Я хочу вернуть того, кого потеряла. Вернуть его страсть и нежность. Хочу заставить его забыть о той, что стоит между нами.

Храните боги маски! Я так покраснела, что если бы мое лицо не было скрыто, свеча рядом растаяла бы прямо в руках – лицо так пылало. Катрин определенно говорила о Шоне. И, полагаю, обо мне.

Хотелось вскочить и сказать, что между мной и некромантом ничего нет и быть не может, что я мечтаю работать у него, а не спать. Но именно с работой и будут проблемы, если я не выполню задание. Так что я осталась смиренно ждать своей очереди и порадовалась, что пришла последняя. Успею побольше подслушать.

– Я хочу победить на отборе в городской хор.

– Хочу, чтобы Аллор расстался с Лией.

– Хочу похудеть.

В основном загадывали всякую девчачью ерунду. Получить главную роль в театре, рассорить подругу с парнем, получит высший балл на контрольной. Я даже заскучала, подумав, что наверняка Катрин, пользуясь директорским положением, выполняет некоторые простенькие желания – уж с руководителем театрального кружка договориться несложно – и этим держит авторитет среди участниц клуба.

И тут очередь дошла до меня.

Но к этому я была готова. Навык изображать простуженный голос был отработан еще с детства. Прежде, чем начать, для убедительности я кашлянула и шмыгнула носом. Пусть думают, что я простужена, поэтому голос изменился.

– Хочу вернуть друга, который перестал со мной общаться.

И даже не соврала. Айван действительно перестал со мной общаться и я действительно хочу его вернуть. Никто же не требует уточнять, что он пропал – и в этом основная проблема.

Кажется, пронесло: директриса Вольгурт кивнула.

Но вдруг все до единой свечи резко погасли, оставив после себя легкий дымок и запах горелого фитиля.

Но только не моя. Моя вспыхнула, как будто кто-то плеснул в огонь жидкое топливо. Пламя изменило цвет, став кроваво-красным, жутким и таким горячим, что я не выдержала, вскрикнула и выронила свечу.

– Ты… что ты здесь делаешь?! – взвыла Катрин.

Мы все отчетливо ощутили вибрацию, исходящую откуда-то снизу. Девушки, перепугавшись, завизжали. Я растерянно оглянулась в поисках Шона, но Катрин успела первой. Она схватила меня за руку и потащила прочь.

– Ты даже не представляешь, какое проклятье навлекла на нас обеих! Ты немедленно покинешь Блэкхевен!

Директриса Вольгурт всегда отличалась крепкой хваткой и тяжелой рукой, но сейчас она превзошла саму себя. Если бы я не бежала послушно за ней следом, то она без особых усилий дотащила бы меня до сада – и там же прикопала, судя по тому, как ее потряхивало от злости. Или от страха? Сначала я подумала, что Катрин в ярости, но после ее слов о проклятье поняла, что ничего не поняла. И решила посмотреть, что будет дальше. В конце концов, когда тебя тащат ОТ трясущегося потолка и стен, это не так уж и плохо.

Рой визжащих девчонок в белых сорочках застал Шона и Мяфа врасплох в самом неожиданном месте: под секретером у смежной стены. Что они там делали, я не поняла, но Шон успел спросить первый:

– Что это вы делаете?

– А вы?

Они с Мяфом переглянулись.

– Запонки ищем.

– Запонки?! – взорвалась Катрин. – Так я и знала, что это ты, Шон Баумгартнер! Ты послал эту девчонку на мое собрание! Боги, как я зла! Я пустила вас в свой дом, я позволила вам находиться среди моих воспитанников! И чем вы отплатили?!

– Собираемся снять смертельное проклятье с твоих учениц, - мрачно ответил некромант.

С интересом заглянул в проем, откуда доносились грохот и треск, и аккуратно прикрыл его шкафом, убедившись, что все девушки вышли.

– Что, твоему другу не понравились новые подружки? – с ехидцей поинтересовался он.

И Катрин побледнела! Выпустила, наконец, мою руку, резко растеряла всю браваду и поджала губы, как обычно делала, когда ее не слушались. Но сейчас грозная и стервозная директриса больше напоминала испуганную девчонку. И мне почему-то было ее жалко.