– Боюсь представить, что за игру вы затеяли, учитель. Но будьте осторожны. У вас на пороге стоят очень могущественные и опасные силы. И это я сейчас не про чернокнижников!

– Но ведь инквизиторы не узнают ничего лишнего, так ведь, Нандор? Ты же позаботишься об этом?

– Вы невыносимы, – закатил глаза темный маг. – Теперь я знаю, от чего умер Гринель. Он не вынес разговора с вами!

Сказав это, Нандор понял, что перегнул палку. Кейнхерст внезапно помрачнел, словно на него нахлынули старые грустные воспоминания:

– Да, ты прав. Мне пришлось убить друга, потому что однажды я сказал ему не те слова, которые следовало.

– Простите, учитель. Я не должен был…

– Оставь. Просто помоги мне разобраться с чернокнижником, а потом мы продолжим беседу. К слову, ты ведь не собираешься ловить некроманта в одиночку? Где остальные?

– Павел ищет нам место, где остановиться. А Моника… не горит желанием возвращаться в академию.

– Она, наверное, сильно изменилась? – понимающе кивнул Кейнхерст.

– Да, но не так сильно, как вы думаете.

– Что ж, тогда буду ждать хороших новостей. Я никогда не сомневался в своих учениках и сейчас не буду. Одному некроманту нечего вам противопоставить.

– Разумеется, – поклонился Нандор.

Однако, уже собираясь уйти, он вдруг обернулся и спросил:

– Скажите, почему вы перестали преподавать?

– Почему? – Кейнхерст развел руками по сторонам. – Ты разве не видишь? С годами мой характер становится только хуже и хуже. Ученикам академии не нужен брюзжащий старик. Я же не собираюсь мучить ни их, ни себя. Отныне мое место здесь. А роль – быть живым музейным экспонатом. Напоминанием о великой победе магии над темным учением.

– Простите, но я не согласен, – возразил Нандор. – Скоро вы соскучитесь по урокам и лекциям. Не пройдет и года, как вы вернетесь.

– Прошло уже больше десяти лет, – покачал головой Кейнхерст. – И не думаю, что что-то изменится. Возможно, пора задуматься о преемнике.

– Лет через сто задумаетесь. А еще через пятьсот можете начать кого-нибудь подыскивать. Что бы вы о себе ни думали – магам нужен Якоб Кейнхерст. Им нужна надежда и живое подтверждение, что тьму можно победить.

– И кого же я победил? Гринель умер, но его ученики продолжили дело учителя. Смерть первого чернокнижника ничего не изменила. Она стала лишь началом долгой войны, которой не видно конца. Молодые маги смотрят на меня и отчего-то думают, что тьма побеждена. А та тем временем незаметно разлагает их души, пока в итоге они сами не вступают на темный путь. Мой уход может стать необходимым шагом, который заставит магов бороться за свои души. И если так, то пусть лучше я оставлю пост, чем буду ходячим реликтом.

– Вы правы в одном: нам лучше вернуться к этому разговору позже. Сначала нужно навести здесь порядок. А поговорить мы еще успеем.

Нандор коротко поклонился и покинул кабинет Кейнхерста. Закрывая за собой двери, он вновь взглянул на выгравированное изображение. Теперь Нандор точно мог сказать, какая из двух половин нравится Кейнхерсту меньше всего и почему он никогда к ней не прикасается.

Определенно, старику приходится нелегко тут одному, и если не вмешаться, то быть беде. Вот только должен ли Нандор лезть не в свое дело? Кто он вообще? Человек с ненастоящим именем, который состоит в ордене с фальшивым названием. Разве такой, как он, имеет право вмешиваться в дела академии и докучать самому Кейнхерсту?

Нандору нужно подумать. А еще нужно, наконец, заняться делом. Пора встретиться с остальными и приступить к охоте. В конце концов, работа прежде всего. А остальное подождет.

– Нандор еще не возвращался? – спросила Моника сразу, едва переступив порог.

– Нет. Видимо, он еще у Кейнхерста. С каких пор старик стал любителем поболтать? Или это Нандор решил не затыкаться?

Павел даже не пытался скрыть свое раздражение. Из-за отсутствия лидера группы – пустотного мага, они не могли приступить к поискам некроманта. Моника по лицу прочла его мысли и только лишь усмехнулась:

– Тебе придется как-то найти с Нандором общий язык. Да и вообще стоит научиться лучше ладить с людьми. Ты ведь знаешь: пока с тобой этот гроб, никто не отпустит тебя одного. А раз ты все еще не кандидат, то и главным будут ставить кого-то другого.

– Знаю, – выплюнул Павел. – И меня это бесит. Но я не в том положении, чтобы жаловаться.

Тот самый гроб, который упомянула Моника, лежал посреди комнаты. Он был богато украшен и сделан из очень редкой породы дерева. Но от привычных гробов его отличала одна деталь – замок. Сложный механизм управлял добрым десятком засовов разной степени толщины и прочности. А еще гладкая поверхность гроба была сплошь усеяна рунами. Вместе они образовывали очень мощную и сложную последовательность, какую не встретишь даже на фамильных артефактах знатных семей.

– В этот раз хоть не забыл ключ? – не без сарказма поинтересовалась Моника, косясь на гроб. – Толку тащить эту штуку с собой, если ее нельзя открыть.

Павел молча запустил руку под одежду и показал длинный витиеватый ключ на веревочке.

– Теперь я спокойна. С чем бы мы тут ни столкнулись, у нас найдется достойный ответ.

– Надеюсь, нам ни за что не придется выпускать его, – покачал головой Павел. – Он ходячее бедствие.

– Тебе-то видней, – усмехнулась Моника.

– Да-да. К слову, ничего, что твоя комната этажом ниже? Я долго уламывал хозяина трактира, но он так и не согласился отвести нам три смежные комнаты. Он не хотел давать даже две. Только одну большую.