– Ты там смотри, чтобы сосиски не убежали, – заметил я. – И да, до фильма зайдём в книжный, выберем тебе новую книгу на вечерние чтения, а то легенды о короле Артуре заканчиваются. Будешь помогать мне с выбором, хорошо? Чтобы тебе точно интересно было.

– Хорошо! – Наташка подбежала ко мне, чмокнула меня в щёку, а затем бросилась обратно к плите, где уже начинали скворчать сосиски.

– А говорил мне когда-то, что не умеешь ладить с детьми, – шепнула Лиза.

– Учусь понемногу, – парировал я.

– Что-то ты сегодня уж слишком какой-то довольный. Очень ночью всё понравилось?

– Тут даже шутить не буду, это было просто обалденно. Надо будет и завтра повторить, как уложим Наташку спать, как считаешь?

– Только лишь за!

– Сосиски готовы. А что вы ещё решили? – подоспела к нам Наташа, выключив плиту. Сковороду самостоятельно она принести ещё не могла, так как та была очень и очень для неё тяжёлая.

– Да это так, неважно… – смутилась Лиза.

– Налетаем на сосиски, да? – излюбленным методом переводить тему разговора решил уйти от ответа я.

– Ага! А мне можно кофе, как у вас?

– Ладно, но совсем чуть-чуть, – согласился я, насыпав буквально четверть чайной ложки кофе и добавив немалую порцию молока.

Выдвигаясь на работу, я был в приподнятом настроении. Всё же впереди меня ожидал на самом деле разгрузочный спортивный день, который я просто обожал в череде серых рабочих будней, суть которых сводилась к патрулированию, а затем набиванию в своём тесном кабинетике чаще бесполезных и наверняка никем не читаемых бесконечных отчётов. Да и после сумасшедших двух прошедших дней хотелось отдохнуть. Потому в таком виде я поддерживал и даже обожал культуру спорта, столь продвигаемую в нашей стране.

А завтра меня ждал выходной, который целиком и полностью я намеревался провести с самыми для меня родными и дорогими мне людьми: женой и дочуркой. Отчего же мне было быть хмурым?

Если бы я только знал в то утро, что, закрывая дверь, видел их такими счастливыми и живыми последний раз в жизни…

– Подъём, сволочи!

Резкий визгливый голос главного воспитателя ни с кем другим не спутаешь. Как и стиль речи, и используемые им обороты – неизменно с ругательствами в наш адрес. Зато работает в роли отличнейшего будильника, вскакиваешь на раз-два и стремглав несёшься в общий строй, как выдрессированная собака Павлова.

– Я дважды повторять не буду, уроды!

В перерыве между словами раздался глухой стук. Значит, кому-то не повезло попасться под руку и Сержант, как мы его называли меж собой, зарядил невезучему подзатыльник.

– Смотреть на вас противно. Задохлики, неучи, лентяи. Иноагентные выродки, мать вашу! Что непонятного и сложного в том, чтобы по команде встать со своих грёбаных кроватей и построиться? Что за беготня, хаос, суета? Вы, ублюдки, тратите моё время! Мне, по-вашему, нечем заняться, да?

Не знаю, на кого и почему ему там было противно смотреть, но вот сам наш воспитатель выглядел преотвратно: низенький, с вываливающимся объёмным брюшком, всегда выбритый как будто лишь наполовину, словно бритва ломалась в середине процесса. Толстые губы с носом-картошкой, обсыпанным то ли бородавками, то ли родинками. Маленькие поросячьи глазки смотрят исподлобья, ненавидя вся и всех вокруг. А по поводу траты столь ценного времени – никогда не понимал, чем он занимался, когда не дрессировал нас. Судя по его интеллекту и кругозору, скорее всего, он так спешил, чтобы вернуться к просмотру телевизора. Вполне возможно, что даже выключенного.

Теперь нас ждало отличное времяпрепровождение – сверка списков. Медленно, с чувством, тактом и расстановкой наш полоумный Сержант, водя по строчкам пальцем, чтобы не сбиться, зачитывал наши фамилии, а мы должны откликаться, крича во весь голос: «Здесь!» И ни в коем случае не иначе. Новенькие часто отвечали: «Я!» – за что получали древнюю армейскую шутку, суть которой, как и многих других шуток Сержанта, неизменно сводилась к головке полового органа. А вдобавок, как особый вид наказания, вынуждены были услышать скрипучий мерзкий гогот воспитателя. Ну а дальше обязательно следовал стандартный штраф минимум в десять отжиманий или приседаний.

– Вам, щенки, кажется, улыбнулась удача. Наш президент подписал указ, по которому все детдомовские крысы после выпуска становятся не нищими и бомжами, как было всегда раньше, ведь у вас в головах не просто пустота, а только грёбаная грязь, которую я пытаюсь выбить, сделать из вас людей. Но ни фига не получается! О чём я… А, да. В общем, вы все станете после выпуска полицейскими. Престижная некогда профессия сейчас летит в тартарары, конечно, но хоть какой-то шанс вам, ублюдкам, готовы предоставить наши светлейшие умы. Воспитание, опять же, падает, разумеется, на мои плечи – а я, сами знаете, сделаю всё, чтобы мне за вас было не стыдно.