Кажется, я немного перегнул палку, потому что желваки на скулах охотника заиграли, а в глазах я прочел страстное желание сломать нос одному не в меру болтливому регенерирующемуся ублюдку.

Ситуацию разрядили Айш-нор с Чучей. Первый приземлился мне на правое плечо, второй переместился на левое.

– Пи! – серьезно сообщил ллинг и шерсть у него на загривке встала дыбом.

Достаточно вражды, вы оба! – пронеслось у меня в голове.

Охотник вздохнул, покачал головой и, развернувшись, ушёл искать кого-нибудь, кто мог помочь в нашем деле. Ананда, подумав, двинулась следом.

Мы же с Морвин остались вдвоём.

– Господин, я буду верить в вас, что бы ни случилось, - пискнула та, поклонилась и побежала прочь – помогать Илэру.

Да уж. Ситуёвина.

Я почесал затылок, покосился на труп, вздохнул.

Ладно, подумаю обо всём этом завтра, а сейчас надо бы привести оружие в порядок, и можно отдыхать.

***

На наше счастье, ничего страшного не случилось, скорее наоборот: мы узнали много интересного. Селяне не особо поддерживали бунтовщиков, говоря начистоту, им было плевать, кто возьмет верх, лишь бы поля не жгли, деревню не грабили да девок не портили.

С их слов выходило, что мятеж подняли эти «северные идиоты, которым, значит, неймётся». Впрочем, даже отсюда к бунтовщикам ушло больше одного человека, а в деревне прекрасно знали как можно связаться с повстанцами.

Почему? Ну, причины у всех были свои. Кого-то привлекло золото – лидеры восстания щедро платили за помощь; кто-то пожелал расквитаться за старые обиды, кои копились не одно поколение; кого-то - и таковых оказалось немало - убедили речи умных людей, ездящих по деревням и рассказывающих о том, что королевство прогнило.

О последних Иоганн расспрашивал с особым, я бы даже сказал, прокурорским интересом. И я его понимал. Получалось всё крайне странно: вот, значит, начали по долам и весям кататься агитаторы, и тут р-раз - и восстание нарисовалось.

Так или иначе, но те, кто остались, не собирались бунтовать, вот только кто ж их спрашивал-то? Не поможешь доблестным борцам за свободу - спалят хату. Поможешь – опять спалят хату, но это уже будут солдаты.

Собственно, мы как раз прервали воспитательные мероприятия, которые в Дамхейне отличались, как и всё прочее, изрядной степенью мерзости.

Хотя местные, пожалуй, были рады нашей помощи больше, чем не рады. Следующий отряд когда ещё придет, да и всегда можно будет сказать, что предшественники схлестнулись с наёмниками бунтовщиков, и те всех уестествили. А потому они не отказали Иоганну в мелочи послать весточку друзьям, ушедшим, так сказать, в борцы за народное счастье.

Это нам и требовалось.

Покойников облутали, кое-что - в первую очередь, еду и деньги - отдали местным, взяли немного боеприпасов, а прочее оставили.

Во-первых, нужен был подарок, ведь, как известно, хорошая взятка любому делу подмога, а во-вторых, как-то внезапно мы оказались очень даже неплохо снаряжены и попросту не нуждались в подобном.

После этого с чувством выполненного долга мы отправились на боковую, ожидая когда же сигнал о новом отряде наёмников, без потерь обнуливших два взвода солдат, получат те, кто должен.

Ответ получили быстро.

Уже утром нас поднял вездесущий Айш-нор, сообщивший, что всадники на подходе.

Мы выбрались на улицу и, как это пишут в умных книгах, «рассредоточились на местности», готовясь на всякий случай принять бой, но предосторожности оказались напрасными: драться с нами пока что никто не собирался.

Зато колорита у будущих нанимателей было столько, что хоть святых выноси - в деревню въезжали натуральные махновцы.

Каждый - одет и вооружен, кто во что горазд, каждый – украшен так, что ВДВ-шные дембели удавились бы своими аксельбантами, каждый – с такой харей, что мне резко захотелось куда-нибудь спрятать кошелек. И девок.

Потому как одного взгляда на сих господ было достаточно для того, чтобы понять: «запирайте етажи, нынче будут грабежи».

Если вот это вот – борцы с тиранией, то я очень хочу быть на стороне тирании.

Хотя, погодите-ка… Ах, да, я же и так на ней, пусть и временно.

Командир отряда – коротко стриженый мужик с лицом, точно вырубленным из дерева и глазами Ганнибала Лектора – спрыгнул с вороного жеребца, ну или мерина, уж не знаю какую комплектацию своего «мустанга» он выбрал, и, бросив короткий взгляд на сложенных рядками и уже начавших пованивать покойников, направился к нам.