Такие моменты портили мне наслаждение отдыхом и общением с понравившейся девушкой. То, что я мог постоять и за себя, и за неё, не вызывало сомнений, вот только возможные последствия… Не хотелось тратить время своего и так небольшого отпуска на разбирательства, а ведь в случае драки придётся разбираться с милицией и патрулями. Оно мне надо?

Чем дольше я общался с Людой, тем больше она мне нравилась. И ведь я знал, что после войны выбор девушек будет огромный: множество молодых ребят погибнет на войне, девушек будет намного больше, чем парней, так что выбирай – не хочу. Но я понял, что мне нужна только Люда. Она была настоящей. Насмотрелся я в своё время на девиц, которым было по барабану, как ты выглядишь и сколько тебе лет, главное – сколько ты зарабатываешь. Они хоть со старпёром лягут и ноги раздвинут, лишь бы он им бабки давал, а остальное неважно. Или будут с тобой, пока у тебя всё хорошо, а случись какая проблема или беда, так только её и видели. Люда была настоящей, и, судя по всему, она будет меня ждать любого – хоть здорового, хоть больного.

Итог был закономерен: Новый год мы отпраздновали вместе, а проснулись утром в одной кровати. И да, я был её первым мужчиной. Утром, когда мы проснулись, я сделал ей предложение, и Люда не колебалась ни секунды. После этого мы поехали расписываться. Не знаю, доживу я до конца войны или нет, но облегчить ей жизнь постараюсь. Я оформил на неё свой аттестат: мне деньги почти не нужны, а ей пригодятся.

Второго января утром я отвёз её в госпиталь, а затем поехал на аэродром. Как раз был попутный борт в Сталинград. Я был очень доволен своей поездкой в Москву: и отдохнул, и личную жизнь устроил.

Обратный перелёт ничем не отличался от предыдущего, я всё так же спасался горячим чаем из термоса, правда, в этот раз взял с собой два. Перед полётом успел смотаться на рынок и купить; содрали с меня за него очень неслабо, но деньги были. Сейчас, кутаясь в полушубок, я пил горячий чай с малиной и брусникой, которые добавил в термос, и холод на время отступал. Можно было, конечно, ещё и алкоголь добавить, но не в этом случае, так как в итоге будет только хуже.

Да, это вам не комфортные лайнеры из моей прежней жизни, где и тепло, и сервис со стюардессами. Тут продуваемый салон и сервис бортмеханика, который лежит исключительно в информационной плоскости: когда будем на месте и когда сделаем промежуточную посадку. Хорошо, что промежуточная посадка длится два часа, которые мы проводим в жарко натопленном помещении. Там можно не только отогреться, но и перекусить, а также справить нужду, поэтому вторая часть полёта проходит терпимо, к тому же у меня есть второй термос с горячим чаем. Хотя, похоже, я с этим термосом сглупил: можно было просто мой старый тут снова наполнить свежим горячим чаем.

Наконец полёт подходит к концу, и мы благополучно садимся на полевом аэродроме, а после нас и пара истребителей, которые нас сопровождали после взлёта с промежуточного аэродрома. Меня ждёт машина, и, нырнув в неё, я щурюсь от блаженства. Американки изначально идут с печками, и убирать их для удешевления и упрощения производства не стали, а потому хоть температура в машине и не очень высокая, но после самолёта кажется, что жарко. Ну а потом два часа езды по занесённым снегом дорогам. Высокая посадка и полный привод колёс с большими грунтозацепами позволяют нам уверенно ехать и нигде не застрять.

Сначала приходится ехать в штаб армии, доложиться Севастьянову о своём прибытии, всё же субординацию надо соблюдать. Но там я не задерживаюсь и вскоре уже вхожу в штаб своей дивизии. Наконец можно расслабиться и даже накатить граммов сто водочки для сугреву, теперь никаких препятствий для этого нет. Сытный ужин, а затем, немного послушав радио, заваливаюсь спать под тёплым одеялом.

С самого утра караю невиновных и награждаю непричастных, а именно проверяю состояние дел в дивизии, благо за время моего отсутствия никаких ЧП не произошло.

Три недели отдыха – и новый приказ. Услышав его, я, честно говоря, обрадовался. Мы, то есть вся наша 5-я ударная армия генерала Севастьянова, возвращаемся в Москву, на место своей прежней дислокации. Теперь штабу первым ехать необязательно, на месте уже всё устроено, так что остаёмся контролировать отправку дивизии в Москву. В итоге возвращаемся самыми последними вместе с комендантской ротой в качестве охраны аж через две недели.

Пускай ехать пришлось намного дольше, чем лететь на самолёте, но для штаба дивизии выделили не теплушки, а нормальные вагоны, даже пара купейных была, так что доехали в тепле. Да и как-то успокаивает такое передвижение. Запах угля, мерное покачивание вагонов и перестук колёс, горячий чай в стакане с металлическим подстаканником и возможность просто сидеть и смотреть в окно на заснеженные просторы своей страны. Думаю, не я один получил удовольствие от этой поездки.

Наконец прибываем в Москву. С грузовой платформы, прицепленной к нашему поезду, сгоняют мою машину, и я еду в казармы. В части всё нормально, бойцы расслабляются в тёплых казармах – пусть, им тоже надо хоть так расслабиться, ведь через пару дней я снова начну их гонять. И только разобравшись с делами, еду к жене. Да, вот так, прежде дела, и ничего тут не поделаешь, война как-никак.

Люда дома. Когда я появляюсь, она с радостным визгом виснет у меня на шее. А затем меня, как пыльным мешком по голове, озадачивают: