Вроде небольшое «достижение», но оно внезапно оказалось весьма стимулирующим для инженеров КБ: никто особо после окончания рабочего дня домой не спешил. Потому что работы хватало — а если люди работали и вечерами, то и ужин бесплатный им полагался, а сэкономить дефицитные продукты для семьи каждый считал крайне полезным делом. Ну а то, что работа шла гораздо быстрее…

В конце мая сорок седьмого года прошли испытания нового самолета-снаряда с дальностью полета в двести пятьдесят километров. Относительно успешно прошли: те изделия, которые не развалились в полете, цель успешно поразили. А то, что два из трех на испытаниях развалились, никого особо не смутило: двигатели-то были абсолютно «экспериментальные», вообще «на коленке сделанные». Николай Дмитриевич Кузнецов обещал мотор «довести» где-то в течение года, однако у Владимира Николаевича возникла новая идея. Не на пустом месте возникла: все же самолет-снаряд с корабля запускался с помощью пары пороховых ускорителей и до запуска турбореактивного мотора набирал скорость весьма приличную…

Михаил Макарович Бондарюк из НИИ-1 успел разработать несколько прямоточных двигателей, и Владимир Николаевич решил, что такой двигатель для его изделия подойдет куда как лучше турбореактивного. Во-первых, он просто дешевле, а во-вторых, ему стартовые перегрузки даже при «минометном» запуске не страшны. Ну а в третьих — товарищ Челомей после проведения этих испытаний уже не верил, что мотор получится довести до нужных для подобного изделия кондиций. Не потому, что считал Кузнецова на такую доработку неспособным в потому, что «моряки» буквально потребовали реализации именно «минометного старта»: им здоровенная катапульта на палубе категорически не нравилась.

Им много чего не нравилось, и со списком претензий (оформленных как «предложения по улучшению изделия») они пришли к Шахурину. Ну а тот, со списком ознакомившись, решил некоторые вопросы у Челомея «уточнить»:

— Откровенно говоря, я не совсем понимаю, почему вы матросов этих не послали куда подальше. Даже мне видно, что их требования невыполнимы.

— Вы о чем конкретно?

— Я про отказ от катапульты. Ведь понятно, что пока самолет-снаряд не наберет нужную скорость…

— Скорость-то набрать несложно, нужно только ускорители взять помощнее и побольше.

— А вот это: «сократить размеры пусковой установки по ширине» — они хоть подумали, что крылья от самолета-снаряда меньше от этого не станут?

— Можно складные сделать, как на самолетах для авианосцев.

— Для хранения их в трюме такой вариант выглядит неплохо. Но перед пуском-то их все равно разворачивать придется!

— Можно их разворачивать уже после того, как пороховые ракеты отведут машину подальше от корабля.

— Это невозможно! При пуске будут такие перегрузки…

— Иван Алексеевич, мне потребуется полигон на месяц, пяток тестовых изделий для бросковых испытаний, из специального оборудования — пара кинокамер, снимающих со скоростью кадров в сто-двести в секунду. Я уверен, что эта задача вполне решаемая, у меня есть уже общие представления как это сделать, и потребуются лишь небольшие дополнительные исследования.

— Насколько небольшие?

— Затраты на них я уже обрисовал, времени… месяц на изготовление тестовых образцов, месяц на испытания. Но зато после их завершения… Самолет-снаряд можно будет запускать минометным способом из контейнера, в котором он хранится, или даже производить холодный пуск при сбросе с самолета. с бомбардировщика, я имею в виду что-то вроде Пе-10. По габаритам, если крылья сложить, изделие даже в бомбоотсек «Петлякова» поместится. Да что там, в Пе-10 три ракеты разом поместятся!

— А если двигатель опять развалится?

— В НИИ-1 у товарища Келдыша есть почти готовый двигатель, который развалиться в принципе не может. То есть может, если слесарь криворукий на сборке попадется, вдобавок слепой и в стельку пьяный. Я параметры двигателя посмотрел — получается, что при нынешнем весе самолета-снаряда он свои четверть тонны полезной нагрузки унесет километров за пятьсот.

— А если потяжелее изделие сделать?

— По предварительным прикидкам — я опять под параметры Пе-10 прикидывал — при стартовом весе в десять тонн две тонны можно будет отправить… при высоком старте, то есть километров с двенадцати над землей… в общем, на пару тысяч километров где-то. Минимум.

— Вот что, Владимир Николаевич, вы ко мне завтра, часикам к двух, зайдите. Или пришлите кого-нибудь, я вам приказ о проведении работ по машине со складным крылом подготовлю. Только учтите: я приказ сильно в общих чертах сформулирую, так что если вы попутно сделаете машину для воздушного старта, да еще с дальностью километров под тысячу… в общем, за такую самодеятельность вас никто не накажет. И в растрате государственных средств не обвинит. То есть вы, конечно, сразу растрачивать не начинайте: сначала принесете мне «промежуточные результаты», с указанием путей дальнейшего машины совершенствования, мы это обсудим, поругаемся конечно — и друг с другом, и с представителями флота и ВВС. Ну, надеюсь, вы поняли: бюрократия — наше всё.И… лучше все же сами зайдите, а с Мстиславом Всеволодовичем я тоже, думаю, к этому времени побеседовать успею…

В стране жрать нечего — а авиаторы всякие самолеты придумывают, тратя на это огромные деньги! Впрочем, со жратвой все же стало во второй половине лета полегче: и с частных огородов урожай подоспел, и «заграница нам помогла». Немножко, и далеко не бесплатно — но помогла. И — главное — «заграница» решила, что и дальше помогать будет. Потому что маленькие дешевенькие самолеты — это не только удобный транспорт, но и веская прибавка уловов (для Перу) и урожаев (для Аргентины). С уловами все ясно было: с самолета косяки перуанской хамсы видны прекрасно, корабликам теперь впустую сети в море мочить не приходится. А с урожаями все было несколько сложнее, но тоже объяснимо: вредителей в полях много, а с неба так удобно этих вредителей геноцидить с помощью ДДТ! А так как распылители химиката входили в штатную (запрошенную Пероном) комплектацию «деревенского самолета», то это оказывается не только удобно, но и весьма просто.