Впрочем, подобные «проблемы» испытывал не один Сергей Владимирович: у Александра Сергеевича тоже «закончилось сотрудничество с армией». Причем даже более резко: ВВС не просто прекратило заказывать его самолеты, а одним днем списало все яковлевские истребители в строевых частях и его же учебные самолеты в летных училищах. И если с истребителями было все понятно, ведь кроме машин Сухого и Брунова, а в конце зимы к ним добавился еще и новый самолетик Гуревича, то с учебными самолетами даже Алексею Ивановичу «заход» вояк оказался совершенно непонятен. То есть «внешне» причина выглядела вроде весомо: три новых самолетика, разработанных опять в «студенческом КБ МАИ», на картинках выглядели весьма красиво, но у министра все же не было уверенности в том, что самолеты будут достаточно качественными и пригодными для обучения летчиков ВВС. Но, суда по результату, уверенности товарища Мясищева (по руководством которого в МАИ эти самолетики и проектировали), военным хватило…

А «серия» получилась действительно интересной, и в принципе позволяла закрыть весь процесс обучения. Первым в серии был небольшой турбовинтовой самолет (с двигателем Соловьева мощностью в шестьсот сил), предназначенный именно для первоначального обучения. Ну, взлет-посадка, простенький пилотаж. Второй машиной в «серии» был уже одномоторный реактивный самолет, причем с двигателем опять же Соловьева, к тому же сделанным с той же самой, что и на турбовинтовом, горячей турбиной. Небольшой такой двухконтурный двигатель, позволяющий самолетик разгонять почти до скорости звука (точнее, до девятисот пятидесяти километров в час). Третьей машиной «серии» был маленький, практически такой же, как и первые два, двухмоторный турбовинтовой самолет, а четвертый — двухмоторный реактивный.

Еще в Перми (весной городу вернули историческое название) появился новый завод МАПа — на котором ни самолеты не строились, ни двигатели не делались. Новый (и довольно небольшой) завод изготавливал турбодетандеры, которые теперь стали очень востребованными. Советские металлурги по просьбе Николая Семеновича разработали «малый металлургический завод», который генсек собрался продемонстрировать товарищу Мао чтобы тот дурью не маялся, и завод этот заработал в Краснокаменске. Соответственно, и городок (точнее, «поселок городского типа») там выстроили ради этого «показательного» заводика: руда там была в общем-то неплохая, но возить ее куда-то далеко смысла вроде не было — а с заводиком от найденного еще в войну месторождения стране хоть какая-то польза выходила.

Сам заводик был исключительно прост (если в глубины технологии не углубляться): кирпичная домна объемом в сто двадцать кубов и крошечный конвертор. Вот только конвертор был кислородный, да и в домну кислородика добавляли, так что эта «крошка» выдавала ежесуточно лаже чуть больше ста тонн стали в сутки. Тоже крохи — но домны местные крестьяне выстроили за четыре месяца (о руководивших ими инженерах решили товарищу Мао поначалу не рассказывать), а работающая на доменном (и коксовом) газе небольшая электростанция и весь завод электричеством обеспечивала, и городку хватало. А так как руды было много и уголь возить к городку получилось довольно просто после постройки железнодорожной ветки, то к приезду китайского руководителя на заводе уже три таких домны заработали. Заработало бы уже пять, но все же Николай Семенович распорядился «не увлекаться»: как ни крути, а сталь на заводе обходилась дороже, чем на крупных металлургических комбинатах.

Товарищ Мао заводик осмотрел, вопросы разные позадавал — и теперь СССР поставлял в братскую страну по паре кислородных установок в месяц. Впрочем, заводик в Перми вовсе не для удовлетворения китайских потребностей строился, советская металлургия «на кислород» переводилась ударными темпами. Собственно, эти «темпы» и вынудили Алексея Ивановича и Аркадия Дмитриевича «вывести» производство кислородных установок в отдельное предприятие: у товарища Швецова работы над авиадвигателями и без того более чем хватало.

То есть турбореактивными двигателями там занимался в основном Павел Соловьев, а сам Аркадий Дмитриевич был вынужден сосредоточиться на турбовинтовых, получив от Пантелеймона Кондратьевича соответствующее распоряжение. Которое товарищ Пономаренко отдал сразу после разговора с товарищем Патоличевым, как раз и посвященном двигателестроению:

— Я слышал, что Мясищев предлагает очень интересный бомбардировщик. Интересный, но дорогой, ты не знаешь, когда его в серию запускать будем? Все же столько денег изыскать непросто…

— Я за этим проектом краем глаза слежу, пока там только картинки готовы…

— Как же, картинки! Мне доложили, что у него на заводе уже планер практически готов и началась установка электрооборудования.

— По планерам у нас Яковлев специалист, а у Мясищева самолет строят. Но пока двигателей для него нет: его подрядился Зубец разработать, но ведь провалит задание как пить дать!

— Это почему?

— Потому что… у них это в крови: надавать обещаний, а потом выдумывать причины, почему обещание не может быть выполнено. Мне уже Микулин жаловался на, скажем так, существенное отставание в работе.

— А почему бы Кузнецову разработку не передать? Он-то точно справится.

— Товарищ Кузнецов очень сильно занят доработками двигателя для Пе-16: мотор получился, по словам Владимира Михайловича, великолепный — но пятьдесят часов до ремонта все же летчикам очень не нравится. Николай Дмитриевич обещает к концу года межремонтный ресурс довести до пятисот часов минимум, но сейчас он этим занят по уши…

— А передать эту работу Швецову?

— Тогда уж Ивченко в Запорожье.

— У Ивченко по двигателям к Илам работы хватает, сейчас машину начнут еще и в Корее выпускать, ему и объемы производства увеличивать нужно, и опять же у ГВФ претензии по межремонтному ресурсу. Если у тебя, по твоему мнению, есть средства на новые ОКР, то… поговори со Швецовым, нам лишний двигатель точно не помешает.