— И что потом? Что я сделала?

— Не смотри на меня. Я не хожу на игры, — но я действительно знаю всю статистику. На самом деле, я постоянно переписывалась со своим отцом, оскорбляя убогий состав Д-линии его команды. Мама присоединилась к критике его O-линии. Мы с ней составляем хорошую команду.

Теперь очередь Джеймса.

— Не смотри на меня. Я был на верхней палубе с Вероникой и Уиллом. Разве ты не сидела в ложе со своим отцом? — он переключается на левую полосу, не проверяя свою слепую зону.

И меня считают плохим водителем.

— Да, но я выпила слишком много шардоне.

Мы с Джеймсом обмениваемся взглядами в зеркало заднего вида. Как, черт возьми, ты напиваешься от Шардоне?

— Я ничего не помню после перерыва.

— Даже о том, что ты сделала позже?

Элиза качает головой, ее глаза лани блестят, губы поджаты. Джеймс протягивает руку и похлопывает ее по плечу. Я откидываюсь назад и в смятении качаю головой. Конечно, Элиза не помнит. Она запомнит каждый наряд, который носила в этом месяце, чтобы избежать повторений, но она не может вспомнить прошлую ночь.

— Не беспокойся об этом, Лизи, — паника охватывает меня, когда крокодиловы слезы скапливаются в ее глазах, угрожая потечь по лицу и еще больше испортить макияж.

— Кто-то нашел Хэнсона, и мы собираемся забрать его прямо сейчас, — добавляю я.

— Но что, если он больше не любит меня? Что, если он подумает, что я бросила его? Что мне тогда делать, Тата? — хнычет она. Она такая театральная, что мне хочется щелкнуть ее по лбу. Но мне тоже не нравится плакать, поэтому вместо этого я протягиваю ей другой платок, молясь, чтобы ее эмоции ушли.

— Я имею в виду, технически, ты… — начинает Джеймс, но я так сильно пинаю спинку его сиденья, что он жмет на тормоз.

— Господи Иисусе, женщина, я за рулем.

Я игнорирую его восклицание, чтобы ободряюще похлопать ее по плечу.

— Он не собирается так думать. Он знает, что ты любишь его. Иначе зачем бы ты купила ему ошейник от Тиффани?

Учитывая то, как Элиза балует Хэнсона, даже я была бы готова несколько раз гавкнуть и потрепать ее по ногам. Это меркантильно с моей стороны, но что такого плохого в том, чтобы быть поверхностной сукой, когда это приносит тебе красивые, блестящие вещи? Проходит еще пять минут отчаянного нытья по поводу ее плохих материнских навыков, а я лгу изо всех сил, чтобы успокоить ее. Мы подъезжаем к дому, где я познакомилась с Резерфордом. В доме, у которого стоит… Грузовик Резерфорда? Подожди что? Какого черта его грузовик здесь? Он здесь живет? Если он живет здесь, а вечеринку устраивали футболисты, значит ли это, что он футболист? И если он не футболист, тогда что здесь делает его машина? Должна ли я увидеть его снова? Я имею в виду, что в конце я была немного груба, и я не слишком уверена, что он будет рад меня видеть.

О, черт. Ублюдок, блять, блять. Вот почему я не позволяю людям согревать мою постель. Если бы я была слабым человеком, со слабой решимостью, я бы вела себя как капризный ребенок и отказалась бы покидать безопасную машину. Но это сделало бы меня маленькой стервой, а я готова быть только поверхностной к чему-либо, сукой. Когда мы все трое идем к двери, Джеймс и я по обе стороны от Элизы, я говорю себе, что это не имеет значения. И не важно, как сильно я пытаюсь притвориться, что меня все это не трогает и я равнодушна ко всему этому, моя челюсть сжата, кулаки сжаты, а сердце трепещет быстрее, чем крылья колибри.

Прозвенел звонок. Ожидание длится долго. Затем входная дверь распахивается.

Почта — hanselngreta@rsu.org

4,009 сообщения, 3 непрочитанных

Доктор Мунир Асаб

Привет, Грета, хотя я и сочувствую твоей ситуации, ты не сможешь наверстать упущенное во время урока в пятницу. Как я уже сказал в учебном плане…

Причард Марбери

Мисс Сахнун, большое вам спасибо за то, что присоединились к нашей команде здесь, в начальной школе Хиллкрофт. Как уже сообщил вам ваш научный руководитель, студенты, с которыми вы работаете, владеют речью…

Билеты!

Подтверждение заказа (3) билетов Fall Out Boy на имя Греты Сахнун…

Глава 8. Кто твой папочка

Отис

Херик отвлекается, а когда отвлекается самый сильный игрок нашей команды, центральный нападающий, случаются потери. Именно эта концепция демонстрируется, когда он называет неправильную игру другим нападающим, а Дэвидсон проскакивает через брешь, созданную моими блокирующими, и валит меня на землю, имея достаточно здравого смысла, чтобы не обрушить на меня всю свою мощь, как он сделал бы в реальной игре.

— Я собираюсь убить тебя, — стону я, тащась туда, где меня ждет Милли, наш персональный тренер. Это четвертый раз за последний час, когда меня сбивают с ног, и все потому, что у моего лучшего друга детства что-то на уме.

— Я собираюсь засунуть свой кулак так глубоко тебе в задницу, что буду выглядеть как чревовещатель, а ты как моя личная кукла.

Плюхаясь на скамейку, я вытягиваю больную ногу, и, не говоря ни слова Милли приседаю на газон и массирую больные мышцы. Я помогаю ей, берясь за свое бедро, пока она пытается унять спазм на моих икрах и вокруг них. Херик опускается рядом со мной с глупой улыбкой на лице, отряхивая пот, его дреды развеваются вокруг головы. Когда я раздраженно щелкаю зубами, он равнодушно пожимает плечами и трется своей потной рукой о мою, чтобы привлечь мое внимание, и я бросаю на него равнодушный взгляд. Его улыбка становится извиняющейся.