Но я отмахнулась от этих намеков, уклонившись от истины, на которую они указывали, в пользу… Чего? Почему я сделала что-то настолько безрассудное? Для хорошего секса? Сфабрикованное чувство покоя, поскольку на самом деле я не знала, что он футболист, так что трахаться с ним не противоречило ни одному из моих правил?

Это было возбуждающе и жалко. Я возбуждена, и я жалкая.

С чистым лицом я вытираю кожу насухо и делаю глубокий вдох, готовясь встретиться лицом к лицу с Отисом. За исключением слов, которые я только что придумала, готовых сорваться с моего языка, ускользающих от меня, когда уютное тепло разливается по мне, когда я мельком вижу Отиса, сидящего на моей кровати, одетого в обычную белую футболку с факультета легкой атлетики нашего университета.

Его шелковистые волосы взъерошены, темные джинсы поношены на коленях, что придает ему вид грубого, грязного мастера на все руки. И чтобы сделать весь ансамбль еще более трогательным, Рэйвен, вероломная маленькая стерва, сидит у него на коленях, пытаясь потянуться на подтянутом бедре футболиста. Отис смотрит на кошку сверху вниз с легкой улыбкой на губах, нежно поглаживая ее, его рот шевелится, чтобы тихо говорить с котенком.

Это так чертовски мило, что мне приходится проглотить протяжное «О».

Прекрати это, Грета. Оставайся сосредоточенной. Не отвлекайся. Он всегда будет горячим, а ты привыкла к горячему. Я имею в виду, посмотри на себя. Ты потомок единственной и неповторимой Селин Гудо Сахнун. Возьми себя в руки и доведи дело до конца, ты, маленькая похотливая шлюшка.

— Отис, — медленно начинаю я. Эти выразительные голубые глаза, обрамленные великолепными, густыми, вьющимися ресницами, сразу же останавливаются на мне. Он медленно моргает. Могу я просто сказать, что я его ненавижу? Ни по какой другой причине, кроме того факта, что у него ресницы, за имитацию которых я — мои родители, каждый месяц плачу хорошие деньги.

— Грета, — отвечает он мягким тоном.

— Я хотела бы извиниться, — начинаю я медленно, обдуманно, изо всех сил стараясь, чтобы мой голос звучал искренне, а не раздраженно. Серьезно, как кто-то может быть таким привлекательным без особых усилий? Это отвратительно.

— За что? — спрашивает он, как будто я причинила ему боль более чем одним способом.

Я показываю на свое лицо.

— За то, что разбила твой нос о дверь. Но для протокола…

Он поднимает руку и тычет в меня пальцем.

— Остановись прямо здесь. Ты не можешь извиниться, а потом сказать «но». Это буквально сводит на нет цель извинения, если ты собираешься оправдывать свои действия.

Прикусив внутреннюю сторону щеки, я считаю до трех.

— Да, ну, я пытаюсь объяснить свое поведение, а не оправдывать его.

— Разве я просил объяснений?

Я таращусь на него, разинув рот.

Он понимающе кивает и высокомерно заявляет:

— Верно, я этого не делал. Тем не менее, я великодушный человек, поэтому приму твои извинения.

— Я отменяю их, придурок, — огрызаюсь я.

— Ты не можешь взять свои извинения обратно. Сожаления постоянны. Как только они окажутся там, они будут там.

Я размахиваю рукой, хватаю воздух пять раз, затем притворяюсь, что запихиваю каждую букву обратно в рот.

— Я беру все на себя, принцесса, — это звучит раздражительно, но мне все равно. Я беру одну из своих сывороток с раковины, энергично наливаю немного на ладонь, затем тру руки друг о друга, прежде чем нанести ее.

— Извинения могут быть отменены, когда получатель ведет себя как полный придурок, как ты только что продемонстрировал.

— Я — придурок? Я — придурок?! — Отис пронзительно кричит, его тон заставляет Рэйвен страдальчески мяукать. — Ты та, кто вел себя так, как будто меня не существовало всю ночь!

Я поворачиваюсь, чтобы бросить на него многозначительный взгляд, и усмехаюсь.

— Что ты хотел, чтобы я сделала? Бросилась на тебя? Оседлала тебя прямо здесь и сейчас? Я уверена, что мой папа был бы рад увидеть, как я станцую с тобой приватный танец.

Его брови сводятся вместе, и он поджимает губы. Я могла бы поклясться, что почти вижу румянец на его щеках. Мне это почудилось? Потому что я чертовски в этом уверена.

— У длинноногой брюнетки есть чувство юмора. Харди-хар-хар, — он отбрасывает волосы с лица и бесцельно жестикулирует в воздухе, его глаза сурово сверкают. — На самом деле, небольшое предупреждение было бы неплохо.

Я роюсь в своей косметичке и быстро и аккуратно наношу средства.

— Предупреждение?

— Да, что ты была дочерью тренера, знаешь ли, — он запинается на слове дочь.

— И ты должен был сказать мне, что ты квотербек, — я такая же насмешливая, если не больше.