Перед нами перекосившееся изба-пятистенок и её хозяйка, пожилая женщина с козой на верёвке. Она разглядывает нас, прикрыв глаза рукой, защищая их от солнца. Мы подошли ближе. Видок у нас, конечно, ещё тот. Грязные и заросли, как лешие. Мне Ефим выделил из своих вещей потрёпанный тёплый зипун. На меня коротковат, но без него я бы околел ночью.

Бабка с сомнением смотрит на нашу парочку, пришлось мне подключаться.

– Уважаемая, нам бы отдохнуть, устали мы, заблудились. Мы из экспедиции профессора Бенедикта Ивановича Дыбовского, изучаем природу Забайкалья.

Бабка уже не с таким подозрением смотрит на нас. Она, конечно, ни хрена не поняла из моего спича, но признала меня более достойным внимания. А вот на моего попутчика с чисто варнакской внешностью косится с подозрением.

Про профессора я брякнул наугад. Но такой в самом деле существовал. И к тому же про Дыбовского я немало читал, популярная личность была в те времена. Не уверен, что он сейчас находится в наших краях. Но этот выходец из Польши настоящий гуру среди учёных того времени. Географ, зоолог, медик и даже изучал местный фольклор.

– Да ты не переживай, бабуль, мы заплатим. Всё честь по чести. Я рубль дам за несколько дней. А потом приведём себя в порядок и поселимся в гостинице.

Видимо сказала своё веское слово извлечённая купюра в рубль. Понимаю, что палюсь, но меньше нет. А нам нужно срочно залечь на дно, пока не поймём обстановку. А домишка подходящий, на самой окраине городка. Сразу за ним начинается лес и река.

– Хммм, – бабка, видимо, немая. Она махнула нам рукой, приглашая в дом. Ну, здесь как бы две комнаты, правда без разделения, только примитивная мебель отделяет спальное место и горницу со столом. В жилой части стоит русская печь вполне привычного вида. Красный угол с иконкой и лампадой, в принципе, не так и уныло. Я ожидал худшего, снаружи дом производил впечатление убогого. Темные от времени брёвна, перекосившееся крыльцо, какие-то неказистые пристройки сбоку. А так чисто, нам показали на широкую лавку. Типа здесь устроитесь. А потом началась пантомима, бабка мычит и изображает мельницу руками.

– Баня, ты про баню? Так это здорово, давай.

Женщина удовлетворённо взяла у меня рубль и ушла. А мы с Ефимом устало вытянули ноги. Блин, неужели хоть какая-то цивилизация. Деньги имеются, нам бы отсидеться немного, прийти в себя. Приодеться, опять-таки. Тут ведь как и везде. И хотя сибиряки одеваются получше своего сословия в центральной России, но судят по одёжке. Нам бы схорониться, до зимы. А там время пройдёт, глядишь, и забудут. Я надеюсь, если кого и не обманет наше представление, то они предположат, что мы кинемся удирать на запад. А мы туточки, под боком.

Минут через десять бабка вернулась, да не одна. С ней девчушка лет четырнадцати. Невысокая, крепко сбитая, в холщовой юбке и меховой жилетке. На голове, само собой, цветастый платок.

– Здрасьте господа хорошие, – затараторила девчонка. – А тётка Агафья просила сказать, что баньку приготовят к вечеру. Да вы располагайтесь.

Ну, слава богу, с этой хоть поговорить можно.

– А скажи-ка, красавица, – перебил я её красноречие, – ты кто такая будешь?

Девица смутилась.

– Так это. Я Дуняша, соседка. Тётка Агафья не говорит, только мычит. Нет, она всё слышит и понимает. Просто в детстве её напугали, вот с тех пор и немая.

Так-так, я с любопытством смотрю на шуструю девчонку. Сероглазая, пухлые щёчки с румянцем, глаза любопытные – просто жуть. И тараторит, не умолкая. Зато вскоре мы узнали, что её отец служит у важного человека, а она почти взрослая и матери помогает по хозяйству. А так как у тётки Агафьи своей баньки нет, то старший брат Евдокии Иван уже пошёл готовить для нас баню на их участке.

– Ефим, у тебя есть деньги? Надо за еду заплатить.

Мой спутник долго ковырялся в кармане, горестно хмыкал и многозначительно смотрел мне в район пупка. Но в конце концов достал полтину, которую я и вручил девчонке. Мы договорились, что для нас на ужин зарежут курицу. Жрать хочется неимоверно. И когда Агафья налила нам по тарелке некой бурды из овощей, то мы с Ефимом дружно накинулись на предложенное. Горячее варево с горбушкой серого хлеба показалось нам изысканным блюдом. Утолив отчасти аппетит, мы поблагодарили хозяйку и вышли на крыльцо.

– Боязно мне, Семён. Как бы не попалили нас, за версту варнаками пахнет. Здесь настоящий город, и становой пристав имеется.

– Ничего, через день нас даже мама родная не признает.

Ближе к вечеру за нами опять прибежала соседка. В небольшом предбаннике суетится парнишка лет семнадцати. Угрюмо зыркнул на нас и махнул рукой. Одёжку забрала Дуня постирать, вместо неё выдала нам чистое исподнее, наверное, отцово. Я и не надеялся на привычную парную. Просто знал, что в наших краях топили всегда по-чёрному. Прогревали парную, дым уходил через маленькое оконце. Стены покрыты копотью, но две полки чистые. И, главное, жар хороший. Ополоснувшись по-быстрому, мы полезли париться.

Сделав три полноценных захода, благостные и чистые, сели к маленькому столу в предбаннике. Здесь нас встретила хозяйка лет сорока. Полная женщина с приятным лицом:

– Сидайте к столу, – куски жаренной курицы, напластанное копчёное сало с прожилками мяса, плошки с соленьями, пышный ноздреватый хлеб и свежая зелень с грядки порадовали наши глаза. Для полноты картины бы четверть с мутным самогоном. Но это чисто эстетическое восприятие, я же понимаю, что мы в стане любопытного врага. Расслабиться категорически нельзя, особенно моему напарнику. Под этим делом он становится буйным и разговорчивым. Спалит нас на раз.