Екатерина не заслуживала осуждения от тех, кто верил Шевченко. Она никогда не позволяла себе лишнего в общении с парнями, и я не был исключением. Кроме невинных поцелуев, между нами ничего не было. Она придавала этому большое значение.

Однажды, после окончания уроков, я ждал Шевченко возле столовой. Я твёрдо решил его остановить и заткнуть его грязный рот, прежде чем он причинит ещё больший вред.

В тот день тёмные облака покрыли небо, делая его мрачным даже в полдень. Лило как из ведра. Дорожки, размокшие от дождя, превратились в скользкую грязь, в которой всё тонуло, как в болоте. Было холодно и сыро.

Я терпеливо ждал Шевченко. Когда он наконец подошёл, я окликнул его. Он был не один – рядом с ним шли ещё пятеро парней. Присутствие его спутников меня не смутило, ведь я хотел лишь поговорить с ним.

– Шевченко, – крикнул я. – Иди сюда.

Он ухмыльнулся, приближаясь ко мне.

– Чего ты хочешь?

– Я хочу, чтобы ты перестал поливать Екатерину грязью, – прямо сказал я.

Улыбка Шевченко стала ещё шире.

– Ах, любовник шлюхи пришёл спасти её честь!

Его замечание было настолько оскорбительным, что я едва сдерживал свой гнев. Без предупреждения я ударил его кулаком в лицо, так стремительно, что он сначала даже не понял, что произошло. Ошеломлённый, Шевченко уставился на меня.

– Ты ударил меня? – Он схватился за нос, будто проверяя, не сломан ли он.

– Ты должен оставить её в покое, – потребовал я. – Оставь её в покое. Наши отношения тебя не касаются.

– Я наблюдал за вами, – продолжал он, приближаясь ко мне. – Я видел, как она вертится вокруг тебя. Как шлюха! Бьюсь об заклад, она готова делать то же самое с любым другим.

На этот раз он ударил меня кулаком в лицо, так что я рухнул в грязь. Это произошло так быстро и неожиданно, что я не успел прикрыть лицо руками.

Медленно поднимаясь, я чувствовал адскую боль в лице. Спутники Шевченко подошли ближе, чтобы лучше разглядеть драку и подбодрить своего друга.

Я схватил рваный ботинок, застрявший в грязи, и принялся избивать им Шевченко. Крики ребят вокруг нас усилились, когда мой противник наконец рухнул на землю.

– Не смей больше распространять ложь о ней! – кричал я. Я едва мог контролировать свой бешеный гнев и продолжал бить Шевченко, который теперь лежал на земле и отчаянно пытался защитить лицо руками.

Он выглядел жалко. Из разбитой верхней губы струилась кровь по его лицу. Поверженный, он лежал в грязи и стонал от боли.

– Уходи, – сказал один из парней, слегка толкнув меня. – Оставь его, хватит с него.

Я глубоко вздохнул. Мой пульс бешено колотился.

Шевченко скрипел зубами и топал ногой по грязи, прежде чем медленно поднялся и злобно прошипел:

– Я видел, как она строила тебе глазки. Она флиртует с тобой, и вы встречаетесь тайком, чтобы никто не узнал. Скажи, что вы делаете, когда остаётесь наедине?

Шевченко снова довёл меня до точки кипения. Я бросился на него, но парни удержали меня.

– Иди! Уходи уже!

Мне было нелегко оставить последние слова Шевченко без ответа, но у меня не было другого выбора. Я уже достаточно его избил, но он заслуживал гораздо большего. Намного большего. Он явно ничего не понимал.

– Она потаскуха, – услышал я в след, но не отреагировал. Это было бессмысленно.

– Такое представление ради защиты потаскухи! Завтра все будут знать об этом инциденте. Ты ещё пожалеешь!

На следующий день вся школа знала, что двое парней подрались из-за девушки. Утверждение Шевченко о том, что Екатерина была потаскухой, подтвердилось для многих. Вся совхозная школа смотрела на неё косо, и почти каждый находил момент, чтобы бросить ей оскорбление.

Екатерина думала, что я был виноват в этом, и перестала меня навещать. Она больше не говорила со мной и избегала наших встреч.

Моё сердце было разбито. Что я наделал? Я только усугубил ситуацию.

Вечером мать спросила меня с тревогой:

– Правда ли то, что люди болтают повсюду?

Она смотрела на меня своими тёмными глазами строго, ожидая немедленного ответа.

Я лишь пожал плечами, понимая, что мать не хочет лишнего стресса.

– Что они болтают?

– Не притворяйся, будто не знаешь! Ты опозорил Екатерину?

– Нет, ради Бога. Я хотел её защитить.

– От чего?

– От злых языков, – тихо ответил я.

Мать тяжело вздохнула.

– Если люди о ней говорят, значит, есть причина.

– Она не делала того, о чём говорят. Она хорошая девушка, – вступился я за Екатерину.