Инстинктивно я касаюсь ее губ своими, нуждаясь в ней так, как не могу выразить словами. Она облизывает уголок своего рта, и в тот момент, когда ее язык касается моего, я теряюсь. Весь мой гребаный мир — это она. Мы снова одни в постели, и мой разум сходит с ума от похоти.

Черт возьми, я так хочу ее трахнуть.

Все, что я хочу, это сделать ее своей.

Чтобы ее сладкая киска текла от потребности во мне.

— Ты проснулась, голубка? — спрашиваю я, убирая волосы с ее лица.

— Я почти, — голос у нее хриплый от сна. Она шевелит рукой, случайно задев мой член, и садится дальше.

Мой чертов пульс учащается от ее прикосновения.

Черт возьми, я хочу погрузиться глубоко в нее. Почувствовать, как ее мокрая киска обвивает мой член. Трахать ее до тех пор, пока она не станет ходить боком или вообще не сможет ходить.

— Который сейчас час? — спрашивает она еще раз, на этот раз ее рука сжимает мою руку, а не член.

Я поворачиваюсь на бок, подперев голову рукой.

— Не волнуйся об этом, — говорю я ей, беря ее руку в свою, поднося ко рту и целуя ее костяшки пальцев. Мне бы хотелось, чтобы между нами все было по-другому. Что мы можем забыть, что мы на противоположных сторонах.

То, как она смотрит на меня, заставляет меня чувствовать, что она видит меня насквозь. Как будто мой голубь меня знает. Все обо мне. Каждый секрет. Каждое желание. Каждое обещание, которое я когда-либо нарушал. Она читает меня как открытую книгу. Как будто она помнит все те грязные вещи, которые я сделал с ней в последний раз, когда мы были в таком положении.

Она отдергивает руку, вспоминая, что мы не вместе. Что мы не любовники, просыпающиеся после ночи, проведенной вместе. Как бы мне ни хотелось, чтобы это было правдой. С тех пор, как я встретил ее, у меня были постоянные стояки.

Она понятия не имеет, насколько она сексуальна. Как она чертовски соблазнительна для меня. Мой проклятый криптонит.

Вытянув руки над головой, она показывает мне свой пупок, и все, о чем я могу думать, это облизать его и пригласить ее на завтрак.

Однако я не могу этого сделать.

— Пора двигаться дальше.

— Тебе удалось узнать что-нибудь о моем отце?

Я не отвечаю.

Последнее сообщение "Большого Папочки" проносится в моих мыслях на повторе. «Я хочу эти пятьдесят тысяч к концу дня или голову Дэйва».

В любом случае, я в жопе. Либо я преподнесу Дэйва на блюдечке с голубой каемочкой, либо мне придется найти немного денег. "Большой Папочка" не принимает долговые расписки. Даже не для меня, а я его вице-президент.

Я провожу Офелию в клуб через задний вход, используя свой ключ. Мы закрыты по воскресеньям утром, поэтому у нас есть место только для себя.

— Где все? — она заглядывает через мое плечо, осматривая пустую гримерку.

— Боюсь, что здесь только ты и я, голубка. Какие бы мысли ни крутились у тебя в голове по дороге сюда о том, как выбраться из этого, тебе лучше перестать мечтать.

— Можно ли мне воспользоваться туалетом или это тоже против правил?

— Можешь. Но я тебя предупрежу. Не пытайся делать какую-нибудь глупость, которая меня разозлит, и доверься мне. Я тебе не понравлюсь, когда я злюсь.

— Как будто ты мне нравишься сейчас. Пффф. Пожалуйста, — она закатывает глаза, и я держу перед ней дверь в ванную.

— Пять минут. Еще секунда, и я войду внутрь.

— Ты хочешь.

— Не умничай.

Она проходит мимо меня, и я открываю дверь. Это обычная ванная комната. Один туалет, одна раковина и зеркало. Нет окна. Ни точки выхода, ни оружия не обнаружено. Я достаю сотовый и набираю Тирана, нашего сержант по оружию.

— Есть какое-нибудь движение?

— Наблюдаю за складом, ищу путь внутрь. Твой новый питомец, вероятно, точно знает, где он прячется. Ублюдок рано или поздно появится. Мне позвонил Чавес, чтобы одолжить некоторых из его охотников за головами. Он не убежит от этих ублюдков, если они выйдут за ним по следу.

— Идеально. Поговорим позже, да.

— Позже.

Я заканчиваю разговор, когда Офелия выходит из ванной.

— Ты готова раздеться для меня или собираешься отказаться от папы? Я знаю, что ты солгал мне прошлой ночью. Никакой рыбалки не будет.

— Зачем мне что-то тебе говорить? Ты просто используешь все, что я скажу, чтобы причинить ему боль.

— Чем дольше это затянется, тем хуже будет. Если он сдаст товар сейчас, "Большой Папочка", возможно, окажется достаточно щедрым, чтобы сохранить ему жизнь.