Она тихо вздохнула, не сводя с нас глаз.

— Загадочные или те, которые очень откровенны. Например, когда ты уходил раньше, и я сказала тебе погасить пламя… — я коротко кивнул. — Мне было велено передать это тебе в тот же момент.

Выдыхая, я в замешательстве покачал головой, жалея, что вчера вечером выпил целый океан бурбона. Потому что это не сила, это нечто, выходящее за пределы миров и Богов. Это путь, которым судьба проходила среди нас. Эмиль молча сидел в задумчивости, бездумно водя пальцем по рисункам, выгравированным на бархатном материале, которым обтянута подушка.

— Зачем рассказывать нам сейчас? — я спросил, потому что это происходило с тех пор, как я себя помнил.

Она помяла в руках лишний материал своего платья и посмотрела своими темно-синими глазами в мои.

— Я боялась, что звезды или судьба разгневаются, если я выдам эту тайну.

Внезапно ее глаза наполнились слезящимся блеском, и она отвернула голову, чтобы отвести взгляд.

— В ту ночь, когда умер твой отец, я… — тихий вскрик сорвался с ее губ, но она подавила его рукой. — Я умоляла звезды обменять меня на него, и это… — по ее щекам скатился поток слез. — Это наполняет меня таким чувством вины, что я могла бы умолять их забрать меня от вас двоих.

Она прерывисто вздохнула, когда моя грудь беззвучно раскололась надвое, пока мы ждали, когда она продолжит.

— Тогда я умоляла их никогда не позволять никому из вас испытывать эту боль. Получить прощение за то, что я когда-либо думала, что разлука с вами была возможным вариантом и что я сделаю все, что потребуется, даже откажусь от возможности разговаривать с ними.

Схватив носовой платок, она прижала его к щекам. Ее грудь вздрогнула. Видеть ее в таком состоянии — все равно что заново переживать смерть моего отца, и это разрывало мое сердце в клочья.

Когда ее глаза медленно вернулись к моим, она глубоко вдохнула, задержала дыхание, а затем медленно выдохнула.

— Звезды никогда не наказывали меня своим молчанием и продолжают общаться со мной. Мне ничего не показали, но я думаю, что это их способ позволить мне помочь, но я больше не могу хранить этот секрет.

Вставая, я сделал два шага вперед и плюхнулся рядом с ней, притягивая ее в объятия.

— Не чувствуй себя виноватой за то, что пыталась сделать. Ты не одна такая. В ночь, когда он умер, я тоже умолял его вернуться. Чтобы звезды забрали меня, если бы это мгновенно вернуло улыбку на твое лицо.

Она попыталась вырваться из моих объятий, но я обнял ее крепче, нуждаясь в том, чтобы она услышала это.

— Он был лучшим мужчиной, чем я когда-либо буду. Я помню, как был зол на судьбу за то, что она проигнорировала меня тогда. За то, что она отвечала только молчанием, когда я кричал, чтобы они услышали. Но все, что сейчас имеет значение — это то, что мы есть друг у друга.

Справа от меня раздался глухой удар, и я обнаружил Эмиля на коленях перед нашей матерью.

— Мама, — его голос сорвался. — Пожалуйста, не плачь.

Когда она отстранилась, на этот раз я позволил ей, и она приложила ладони к нашим щекам.

— Что заставляет тебя рассказывать это нам сейчас? — спросил Эмиль после нескольких секунд молчания.

Она шмыгнула носом, и от этого звука по моей груди пробежала трещина.

— Ты помнишь, как принцесса Эмма приезжала сюда на бал?

Мои мышцы напряглись, когда я резко отстранился, мои глаза метались между ее глазами.

— Ты знаешь, что помню.

Один сдержанный кивок — это все, что она предложила в знак признания того, что я ни за что не смог бы забыть ту, что ворвалась подобно усиливающемуся шторму и поймала меня на своем пути.

— В то утро, когда она ушла, я дала ей книгу, которую она взяла в библиотеке, и в ней… — она замолкла, покусывая губу.

— Было послание? — спросил Эмиль.

Мое сердце подпрыгнуло, набирая ритм.

— Когда свет и тьма столкнутся, твоя судьба разделится надвое, — тихо сказала она, ее глаза пронзили мои. — Теперь мы знаем, что это было послание для ее будущего и того, с чем ей предстояло столкнуться.

Еще один приступ боли пронзил мое сердце.

— Причина, по которой я поднимаю этот вопрос, заключается в том, что мне дали еще одно послание.

С каждым ударом мое сердце грохотало в груди, и я почувствовал, как кровь отлила от моего лица. Все здесь прекрасно понимали, что Эмма значила для меня, и насколько тонок мост, на котором я стоял, когда пытался пробиться к ней. Мост находился на расстоянии одного рывка веревки от того, чтобы превратить меня в ту часть меня, которая станет скорее животной, чем здравомыслящей.

— Для нее, — прошептал Эмиль, и она кивнула.

Я вскочил на ноги, провел рукой по волосам и начал выжигать дорожку взад-вперед на полу.