Красная, красная кровь — через час уже просто земля,

Через два на ней цветы и трава, через три она снова жива

И согрета лучами Звезды по имени Солнце…' Кино

Император, с одобрением прислушиваясь к хору бойцов, мечтательно произнес:

— Орлы! — И тут же покосился на свою команду, которая не заслуживала лучшего определения, чем арестантско-инвалидная. Кроме крестьян, выделенных в поддержку императорской бригаде, те смотрелись не в пример бодрей и главное, к месту. — Не то что вы, немощи! Ажно стыдно за вас, мало того, что еле плетётесь как на виселицу, так ещё и в гробовом молчании! Чего притихли, нехорошее всяческое про меня думаете?!

— ПапА! — Поспешил развеять отцовские подозрения наследник. — Мы тоже спеть можем, вчера разучивали всякое, Паулюс, запевай нашу!

Егор повалился на телегу, но спрятаться среди лопат, пил и топоров было проблематично. А Александр с Павликом затянули:

'Запахло весной, метелям отбой

Хозяин седой, ворота открой

Запахло весной, боль снимет рукой

Знакомой тропой, вернусь я домой!' Бутырка

Однако после первого же куплета были остановлены участковым, Павел Петрович в недоумении поинтересовался:

— Ты чего, полковник, душевно же поют?!

— В пизду, Ваше Величество! Пусть лучше помолчат! Ещё работать не начали, а уже распелись! Посмотрим, как они вечером запоют!

Добрались до границы хронопереноса — вступившая в свои права весна сгладила изумрудной зеленью четко видимые осенью контуры между островком из двадцать первого века, с обработанными полями, и практически девственную природу восемнадцатого, лесом и зарослями кустарника окружившую село. Справа, с той стороны, куда свернули солдаты — в небо поднималось несколько струек дыма, по всей видимости, после вчерашних ещё разведенных и не прогоревших полностью за ночь костров.

Разобрали инструмент из телеги, крестьяне споро приступили к валке деревьев, а императора и его команду тактично отодвинули в сторонку, чтоб не дай бог — деревом упавшим не зашибло. Арестантов определили обрубать ветки у поваленных деревьев, стаскивать их в кучу и вырубать подлесок. А император примерил на себя роль политрука, то подбадривая своих подопечных, то объясняя им на пальцах, куда и каким путем должна двигаться Россия под его руководством. И при их непосредственном участии тоже, если честным трудом искупят былые грехи.

— Я вот в толк не возьму, — Утирая пот с лица признался Строганов. — к чему вот всё это сближение сословий и стирание между ними границ. Мы же все разные, у крестьян свои заботы, обычно не простирающиеся дальше околицы. В то время как мы, цвет и надежда империи, российское дворянство, неустанно заботимся о процветании страны! Не говоря о том, что первыми встаем на защиту родины, коли враг надвигается!

— Ты нахуя рукавицы снял, лучший человек государства? — Сбил Пашку с настроя участковый. — К обеду руки в волдырях будут, какой из тебя тогда работник?

— Других дворян у меня для вас нет, увы… — Подключился император. — Вот всё у них так, как служить, так отсрочкой на обучение прикрываются. Как лавочку прикрыл с фиктивными приписками, так про дворянскую честь и гордость вспомнили, ущемились и со службы по имениям разбежались. Ничего, я таких додавлю, буду лишать чинов и званий! Честным и желающим послужить отечеству дорогу расчистим, а паразитам никогда!

Покрасневший Строганов принялся разыскивать брошенные рукавицы, а Егор принялся его убеждать, в меру своего понимания:

— Вот вы, Паулюс, абстрагировались и отгородились от крестьянского сословия, в своем стремлении доходя до абсурда. На французском общаетесь, в полуперденчиках каких-то дефилируете, с нормальной и удобной одеждой не имеющих ничего общего. Парики эти опять же, с колониями вшей, лишь бы на холопа никоим образом не походить. Думаешь, мужики тупы и дремучи? Да они в голос орут над вами и вашими потугами ничуть не походить на них. Ну и до крайностей доходит, с перегибами на местах и конфликтами столкновения двух культур, не без этого. А чем дальше, тем больше, знание иностранного языка и лосины в обтяжку супротив вил под ребра не пляшут! Вот ты сейчас пыхтишь, но работаешь, потому что жизненные обстоятельства так сложились. Но ты то надеешься, что это временно, загладишь вину и вновь вернешься к привычной жизни, так?

Строганов, и без того красный как рак — вообще налился дурной кровью и пробубнил:

— Какая уж тут привычная жизнь, я за два дня столько отхватил впечатлений, сколько за всё детство не испытал. Не дурак, понимаю теперь, что не будет возврата к прежнему. Отец ещё, чтоб его, всё иносказаниями, да отеческими напутствиями потчевал, сюда отправляя. Нет чтоб как полковник, — Павел покосился на Серёгу, который с топором обращался со сноровкой. — один раз фанеру с утра пробил и сразу ясность полная наступила. Но что же нам теперь, поголовно всем в крестьянские порты обрядиться, в кулак сморкаться и в полях пахать? Али холопов языкам учить, куртуазным манерам и этикету?