Шрифт:
Но поздно, Милита выбор сделала, нет смысла отказываться от помощи нежити, если это все равно не изменит что-либо в лучшую сторону. Полетит Эгорд с нежитью или пойдет своим путем – душа Милиты в любом случае угодит к демонам. А вот смерть Зараха изменит очень много, поэтому...
– Летим.
Эгорд хватает за плечо Тимориса, тащит к дракону, воин упирается.
– Ты уже на нем летал, чего боишься? – говорит Эгорд.
– Тот был живой! А этот...
– Он смирный, весь во власти Милиты.
– А вдруг со мной так же, рассыплюсь, одни кости останутся!
– Подбивать клинья к немертвым девушкам, так сразу герой, – ехидничает Милита. – А летать на немертвых драконах – «рассыплюсь, спасите».
Тиморис обиженно вырывает плечо из хватки Эгорда, лицо насупленное. Твердо шагает к дракону, хотя мускулы иногда дергаются. Воин, бормоча под нос ругательства, карабкается по крылу, раз пять сваливается, но в итоге усаживается позади Милиты, скрестив ноги, крепко держится за гребень.
Эгорд в три прыжка оказывается рядом.
Милита тянет драконьи шипы на себя.
– Поднять якорь! Полный вперед!
Часть 2. Глава 9
Крылья толкают груду костей в небо, лиловое пламя наливается сочностью, сквозь ревущий воздух слышно его потрескивание. Мир уменьшается, крепость превращается в пятнышко, Грифовы скалы как старая рыбацкая сеть.
Картинка начинает медленно уплывать назад, волосы скользят по облакам, горизонт разворачивается как свиток, открывает новые пейзажи.
Равнины за скалами похожи на кровавое море. Десятки тысяч демонов густо рассеяны по земному полотну, от захватывающих широт Эгорд с трудом проталкивает в грудь воздух.
Проплывает огромный бурый остров, меж черных дымовых лоскутов различаются прямые углы, строгие линии... Вегвинд, один из городов, разделяющих участь Старга.
…Раненые земли позади, внизу светло-коричневые волны степи, шорохи травинок сливаются в тягучий гул, бескрайняя гладь растительности и впрямь напоминает воду, пронизанную сумеречными лучами заката, редкие деревья как рифы. Мелькают стрижи, по-хозяйски неторопливо кружат силуэты ястребов.
– Красиво, – говорит Милита.
Тиморис прикладывает ладонь к уху.
– Что? Ужасный шум, говори громче!
– Ты редкостный кретин!
Милита улыбается, тычет указательным пальцем вниз, затем большой палец вверх.
Тиморис старательно кивает.
– Да-да, красотища!
Деревьев час от часу больше, появляются холмы с крохотными чащами, степь плавно перетекает в лес. Сосны будто гарпуны из рыбьих костей, обросшие хвоей и мхом, жмутся друг к другу, как в руках невидимой армии. Холмы громоздятся стадом клопов, по изломистым желобам текут зеркала рек, сливаются в серебристую сеть.
Монотонная смена пейзажей делает мысли вязкими, Эгорд лишь сейчас осознает, что дико устал, веки наливаются теплом, тяжестью, ресницы с каждым взмахом расцеплять труднее...
Тиморис зевает как голодный кукушонок.
– Можете поспать, – говорит Милита. – Не бойтесь, прослежу, чтобы не свалились.
Тиморис глядит искоса, ежится от холода.
– Что-то не очень верится. Не хочу проснуться в свободном падении.
– Конечно, есть соблазн тебя спихнуть, но уверяю: если бы действительно хотела – спихнула бы еще в крепости. В котел. Шел-шел, да споткнулся, с кем не бывает...
– Ха! Я бы не умер, а просто переместился за скалы!
– Это когда Клесса был жив. А теперь порталы неуправляемы. Переместишься по кусочкам во все щели мира сразу.
– Вижу, вы подружились, – замечает Эгорд.
Милита сплевывает.
– Ерунда!
Тиморис расплывается в улыбке, поправляет шлем.
– А что, я не против.
Эгорд привязывается запасными ремешками к бивням, вручает пару Тиморису.
– Вздремнуть и правда не мешает. Поспишь после нас, Милита? Если что, уступаю, только научи управлять этой громадиной...
– Нежити сон не нужен, – отвечает девушка. – Отдыхайте, смертные.
– Ой, как мы носик-то задираем, – ворчит Тиморис, сворачиваясь калачом.
Милита едва слышно произносит:
– Сладких снов... и мягкой посадки.
Тиморис вздергивает голову, глаза подозрительно сужаются.
– Что, слух прорезался? – усмехается Милита.
Тиморис поджимает губы, неохотно возвращается в позу улитки. То и дело ворочается, сонный взгляд съезжает на талию всадницы...
Эгорд наблюдает сквозь теплую пелену, навалившись на гребень. В какой-то момент веки отказываются разлепляться, свист ветра убаюкивает, в его ровных потоках рождаются далекие голоса птиц, иногда тихо порыкивает дракон, его суставы похрустывают, будто огромный механизм из пружин и шестерен.