Магистр Эшфорд коротко мне кивнул в знак приветствия, я ответила ему тем же, и вот мы должны были разойтись и все, но он опускает взгляд на кота и почему-то очень внимательно на него смотрит. Слишком внимательно. Даже несколько замедляясь. И я бы внимания не обратила, прошла бы мимо и всё, но вот кот почему-то останавливается позади меня, я спускаю ступеньки на три, прежде чем осознаю, что Оникс остался сзади. Недоуменно поворачиваюсь, хмурюсь, смотрю на мага Эфира и чёрного кота, которые устроили очень странные переглядки прямо на лестнице.

— Оникс? Ты идешь? — Решаюсь я спросить.

— Оникс, значит?.. — Нехорошим тоном спрашивает проректор, играя желваками и смотря на кота с высоты своего роста. Меня он вообще предпочитал не замечать. — Откуда у тебя кот?

— Заглянул как-то в гости. — Практически огрызаюсь. Вот кого, а Оникса обижать я не дам. Слишком он прекрасное создание. Поднимаюсь на уровень к проректору, демонстративно беру кота на руки. Тот, на удивление, не против, лишь выразительных жёлтых глаз с магистра не сводит. — Вы что-то имеете против?

Не отвечает. Также внимательно смотрит на Оникса. Эти глазелки несколько затянулись, я ничего не понимаю, только глупо смотрю то на проректора, то на кота. Почему они оба молчат? Что происходит? Мне кто-нибудь собирается хоть что-нибудь объяснять, или всё как всегда?

— О нет. — Доходит до меня неожиданно. — Только не говори, что магистр Эшфорд твой первый и единственный хозяин!

Я решила озвучить это сразу, чтобы потом не было недомолвок. Если Оникс действительно кот проректора, то я не имею права держать его рядом с собой.

— Что? — Тихо спрашивает маг, подняв на меня зелёные глаза. — Откуда у тебя такие мысли в голове?

— Нет, Лия, магистр Эшфорд не мой хозяин. По крайней мере, он не так стар, как я. — Наконец, поясняет Оникс, всё также лежа у меня на руках.

Я облегченно выдыхаю. Хотя бы наглая морда будет также приходить ко мне в гости, что не может не радовать. Но я всё равно не понимаю причину переглядок.

— Если вам нужно поговорить, то я пойду, не буду мешать. — Говорю спокойно, ставя кота на ступеньки. Если захочет — сам мне всё расскажет. — Буду ждать тебя на улице.

— Мы уже всё обсудили, адептка Васильченко. У меня много дел, и у вас были планы, не будем друг друга задерживать. Всего доброго. — И он кланяется нам на прощание и быстро взбирается по лестнице наверх. Я даже не успеваю попрощаться. Оникс тоже молчит. Мы лишь смотрим чёрной мантии вслед.

Что это было? И сколько тогда лет Ониксу? Откуда его знает проректор? Как часто эта кошачья морда появлялась в академии? Кто же тогда настоящий хозяин Оникса? Знаком ли он с магистром Эшфордом? И можно уже определиться: проректор ко мне на «вы» или на «ты»?

— Ладно, пойдем. После такого мне точно нужно молоко. — Отмирает Оникс, продолжая спуск.

— А мне капучино. — Выдыхаю понимающе.

Я шла за пушистым другом, задумчиво щипая пальцами нижнюю губу и смотря исключительно на кота. Нет, всё-таки не понимаю. Ничего. Да и знает Оникс слишком много, слишком уверенно ступает по академии. Откуда у него вообще способность перемещаться через тот портал в двери? Кто вообще его создал? И откуда кот знает так хорошо некоторые книги из библиотеки? Что он скрывает?

— Прекрати прожигать во мне дыры. — Ворчит Оникс, даже не посмотрев на меня. — Я всё тебе объясню, но в комнате, хорошо?

А объяснит ли? Впрочем, поводов ему не доверять у меня нет, поэтому я удовлетворительно киваю. Это меня вполне устраивает.

***

Поздно вечером, когда солнце давно село за горизонт, а комнату освещал мягкий магический свет над письменным столом, я нервно грызла кончик ручки, качаясь на стуле. Передо мной лежали исписанные листки бумаги, тетради с конспектами и зарисовками и учебники.

Мне всё казалось, что я должна была что-то ответить Женевьеве, моё игнорирование не может продолжаться вечно. Это грубо и невежливо, а уж сама Женевьева точно не виновата в том, что я оказалась в этом мире.

— О чём задумалась? — Спрашивает Оникс, всё это время, наблюдавший за мной. Он удобно устроился на большом подоконнике, попеременно смотрел в окно, попеременно — на меня.

Морщусь, словно мне в рот положили лимон. Не очень мне хотелось об этом кому-то говорить, но, видимо, придётся. И я всё ему рассказала. Всё про Женевьеву, и как получила её первое письмо, и как игнорировала их все, и как сейчас не могу собраться с мыслями, чтобы написать хоть что-то в ответ, потому что совесть уже загрызла.