— Я же просил позвать!

И это он не крикнул, просто выдохнул на эмоциях. Такого тона я не слышала у него никогда, он словно и громко прикрикнул, и обиделся, и тихо шикнул. В общем, пристыдил знатно.

Я шарахнулась назад, задирая голову, чтобы видеть его. «Незаметно» прячу одежду за спину.

— Зачем? — Спрашиваю тихо и медленно. Зубы больше не стучат.

Меня осматривают презрительным взглядом с головы до ног и резким движением отнимают одежду. Я успеваю выкрикнуть только что-то совсем несвязанное, как одежда исчезает прямо с его рук, оставляя после себя только чёрный, уже рассеивающийся дым.

— Но это было моим!! — Призываю совесть проектора, но у него наблюдается её полное отсутствие, поэтому меня смеряют очередным презрительным взглядом, жалко вытянутую руку перехватывает и легонько тянет на себя. По инерции делаю шаг к магистру.

— В стирку.

Хорошо, что не в топку.

Меня снова берут на руки, но сначала забирают одеяло с постели, выходят в зал, ставят на ноги у дивана на ковре, сразу же укрывают одеялом, и сажают на диван. Он мягкий и довольно низкий, я касаюсь ногами пушистого ковра, укутываюсь в одеяло. Пока не помогает, всё ещё холодно, но я сильнее укутываюсь, обнимая свои плечи, и поджимаю под себя ноги. Им очень холодно.

Проректор сразу же уходит, и возвращается минуты через три, с кружкой чего-то горячего в руках. Протягивает мне. Естественно, беру, потому что горячее, а значит, должно согреть. Принюхиваюсь. Чай с ромашкой и липой. Снова восхищаюсь проректором: откуда он знает о лечебных свойствах трав? Делаю глоток. Сладко. Ярко выражен вкус мёда. Боже, он туда и мед положил!

Не могу сдержать улыбки, и тихо говорю:

— Спасибо.

И дёргаю ногами, стараясь сильнее укутать их в одеяло, чтобы быстрее согрелись.

Магистр Эшфорд вообще ничего не отвечает, но садится на диван мне в ноги, аккуратно их берет, поднимает, пододвигается ближе, кладёт их на свои колени, просовывает руки под одеяло, и обхватывает мои ледяные ступни своими тёплыми руками.

Шок.

Аут.

Полное отрицание происходящего.

Мои глаза увеличиваются раза в четыре, я тупо смотрю на спокойного проректора и ничего не понимаю.

— Ч-что вы делаете? — Спрашиваю, заикаясь, но уже не от холода.

— Грею тебя. Пей чай. — Спокойный ответ чуть хриплым голосом, никаких эмоций на красивом лице, но пальцы под одеялом чуть сжимают мои ноги, обхватывают пяточки, чтобы согреть.

— Зачем так-то? Мне и чая хватило бы с головой! — Отчаянная попытка призвать голос разума проректора… Или мой разум, я уже не понимаю…

— Мне уйти?

— Не надо! — Вырывается почему-то совсем неосознанное, а ноги сами обхватывают проректора с той стороны, где меня нет, чтобы не ушёл.

Смеётся. Тихо, приятно, совсем не злобно, по-доброму так. Рука гладит стопу, поднимается к икре и колену…

— Не уйду, даже если попросишь, — тихий ответ.

Теплая ладонь пускается обратно к стопе.

Пей чай, Лия, просто пей чай. Вкусный чай, сладкий, с травами, чтобы не заболеть, давай-давай.

Кружка почему-то дрожит, но я пью, смотря, не мигая, в одну точку. Горячий напиток разливается внутри, становится теплее, тело согревается, ноги тоже. А ещё стало почему-то тепло не только физически, но и морально. Я осматривала приятную, уютную обстановку дома, мягкий свет, смотрела на спокойного, большого, сильного мужчину, который согревал мои ноги так, словно это было чем-то самим собой разумеющим и обычным. Осмотрела кружку с чаем, свои руки. Взгляд наткнулся на чёрную, ещё влажную резинку на запястье, которую я надела обратно, когда переодевалась.

— М. Точно, — шепчу я, ставлю кружку на низкий столик, который стоит рядом, и снимаю резинку с руки. Протягиваю проректору: — Спасибо огромное, думаю, больше она мне не понадобиться. — Говорю спокойно и даже дружелюбно.

Уже горячая, слегка шершавая ладонь, отпускает мою стопу, появляется из-под одеяла, забирает чёрную полоску, обхватывая её длинными пальцами. Вторая рука следует за первой, и проректор спокойно надевает резинку на запястье правой руки. Невозмутимо возвращается к моим ногам.

— Магистр Эшфорд, можно спросить? — Спрашиваю серьёзно.

— Спрашивайте, адептка, — отзывается спокойно и тихо, с задумчивым видом, смотря на одну точку впереди себя и гладя кончиками пальцев мои ноги выше. Ступни согрелись, и я теперь совсем не понимаю, почему он не уходит.

Но вопрос я должна задать:

— Откуда у вас эта резинка?

— Это резинка моей сестры. — Моментальный ответ, чуть ли не раньше, чем я заканчиваю предложение.

— У вас есть сестра? Старшая, младшая? — Спрашиваю, умиляясь и искренне улыбаясь.