Гэри приоткрывает окно и чуть высовывается, не давая подошедшему заглянуть в салон.

– Добрый вечер, офицер, – спокойно произносит он. – Что-то не так?

– У вас все в порядке? – доносится встревоженный голос.

Джек слышит, как кликает замок двери сзади, но не успевает отреагировать.

– Выйдите из машины, пожалуйста, – говорит диббл. – И подготовьте документы.

Черт. Черт, черт, по закону Гэри не обязан выходить… Но отказ вызовет лишние подозрения. Хорошо, что не Джек за рулем: его бы уже парализовало от паники.

– Хорошо, офицер, – откликается Гэри и поворачивает голову, коротко кивая. – Посидите спокойно.

Пока он выходит, Джек оглядывается назад и понимает, что Кристи уже нет, а дверь полуприкрыта. Мелкая мразь! Из-за нее их остановили, а она дала по съебам, как только запахло жареным.

– В Глазго едем, – слышится голос Гэри, – к родственникам.

– Сэр, – диббл наклоняется и понижает тон, – что лежит у вас на заднем сиденье?

Джек снова оглядывается: теперь он замечает пакетик с белым порошком, валяющийся посреди заднего. Светлое пятно четко выделяется на фоне темного салона… Это наркота. Кристи сбросила вес и съебалась, подставив их, как сраных детей.

Нужно выйти из машины и предупредить Гэри. Блядь, угнанная тачка и наркота на заднем сиденье – что еще в этой поездке может пойти не так?

Сжав пистолет в руке, Джек открывает дверь.

Цветочек

– Мисс Мендоса.

Бен Дженкинс, кажется, караулит ее у лестницы. Флоренс чувствует укол вины: должна была забрать его работы еще две недели назад, но была слишком занята поездкой в Париж. Понятно, что он ждет, но и сам виноват: стоило напомнить о себе.

– Привет, – натягивает улыбку она и кивает. – Как дела?

– Хорошо… – с подозрением тянет Бен. – Скажите, пожалуйста…

– Работы готовы?

– Нет, – отводит глаза тот. – Мне нужно еще немного времени.

– Бен, – Флоренс выпрямляет плечи и смеряет его взглядом, – ты попросил месяц на доработку, прошло почти два. Думаешь, мое предложение будет актуальным вечно?

На самом деле даже хорошо, что он не закончил. Совесть моментально затыкается: это не Флоренс задержалась с исполнением своего обещания. Он сам не дает себе ухватиться за шанс на успех.

– Я понимаю, – кивает Бен. – Простите, если подвожу.

– Ты подводишь только самого себя. У меня достаточно желающих занять то место, на котором должны висеть твои картины. Что с тобой, перфекционизм? Или самосаботаж?

– Закончу через неделю, – вскидывается тот.

– Буду ждать.

Флоренс проходит мимо него. Можно было и не вести себя как тварь. В конце концов, у парня появился единственный шанс выбиться в люди. И это не Мартин, за которым она бегала ради своего «сегодня», – Бен вполне может поработать на ее будущее. Он талантлив, и это не увидит только идиот.

Еще бы не гнался за собственным идеалом, вообще был бы золотом.

Правда, Флоренс давно поняла: молодым художникам нужна жесткая рука. Чем больше понимаешь и разрешаешь, тем плотнее они сжимают ноги вокруг твоей шеи. А образ профессионала – да, похоже на Миранду Пристли [22] , что теперь? – помогает держать дисциплину. Иногда даже ее создавать.

Сегодня Флоренс опаздывает на работу: никак не может встроиться в привычный график. У нее с обеда запланированы четыре встречи в центре, остальное нужно успеть до этого. Задачи копятся, как снежный ком: она до сих пор не разобралась с новой формой финансового контроля, которую предложил Джек. И еще Ирма заболела, так что нужно хоть на один день выйти в смену в галерее, чтобы разгрузить остальных.

Моника, правда, говорит, что они справляются. В последнее время она берет на себя все больше ответственности, и Флоренс не знает, радоваться ли этому. С одной стороны, здорово разделить с кем-то свою работу, особенно изнуряющую рутину. С другой – иногда кажется, что она теряет контроль над ситуацией. Как бы ни была хороша Моника, ей не хватит видения управлять галереей.

Флоренс паркуется на своем привычном месте, слыша трель телефона. Кому, интересно, она понадобилась так рано? В мире искусства звонки до полудня считаются моветоном.

Мама. Хорошо бы она просто соскучилась – не хочется думать о причинах похуже.

– Привет, мам, – вздыхает она.

– Флоренсия, доброе утро, – официально начинает та. – Ты на работе?

– Только приехала. Что-то случилось?

– Если ты помнишь, я рассказывала о художнике из нашей семьи, Тьяго Морено.

– Мама…

– Он приехал в Нью-Йорк. Мы с ним зайдем к тебе в гости через час, – безапелляционно заявляет мама.

– Я буду занята.

– Найдешь время, – отрезает та. – Флоренсия, мы обязаны помогать семье. Я не так много прошу – посмотреть его работы. Может, дать совет или направить. Мы не для того кормили тебя все четыре года, чтобы ты теперь от семьи нос воротила.