– Радостная для тебя новость. Мы расстались.

Технически, она сказала, что ей нужно время. Но Джек точно знает значение этих слов: ей нужны годы и десятилетия без него. Желательно вечность.

– А чему я должен радоваться? – сводит брови Леон.

– Ты же против, чтобы у меня с Флоренс что-то было. Вот оно и закончилось.

– Пиздец, – медленно, по слогам тянет тот и стягивает с себя очки. – Я тебе что, шекспировский злодей?

– Да нет, – пожимает плечами Джек. – Ты заботишься о компании, я понял.

– Не буду я радоваться твоему расставанию. Тем более что тебе от него херово.

– Ладно. Но от этого мы все равно обратно не сойдемся.

Леон умолкает на время, поднимается и исчезает где-то позади. Сколько же шагов он наматывает за день по своему пентхаусу? Так и тренировок никаких не нужно, пока за стаканом воды сходишь – засчитывай пробежку.

Когда он возвращается со второй кружкой, Джек тупо пялится в темный экран телевизора.

– Что у вас произошло? – Леон тоже поджимает под себя ноги и обнимает колени.

– У нас пижамная вечеринка? – Джек оглядывает его домашние штаны и майку. – Потом попросишь заплести тебе косичку из волос на спине?

– Ты всегда паясничаешь, когда нервничаешь, – вздыхает тот.

– Флоренс хотела серьезных отношений.

Джек переводит взгляд на телевизор, и в черноте экрана будто снова видит ее растерянные глаза.

Она отдернула руку, когда он ее коснулся. Что может быть хуже?

– Мне казалось, ты не против.

– Я очень за. Представляешь, я – в отношениях. Тот еще номер.

– И в чем проблема?

– Сам знаешь, – Джек корчит рожу чаю, – слишком хороша. Флоренс на другой стороне закона, она не примет меня с моим прошлым.

– Как-то же вы начали, – непонимающе произносит Леон. – Тут у половины бизнесменов прошлое похлеще нашего.

– Она не знала. Гэри ей ничего не рассказал, представь, какой был сюрприз. Мы уехали в отпуск, и в Орлеане случилась ситуация… В общем, выхода я не нашел. Пришлось угнать тачку.

– Ты… что? – Леон делает глубокий вдох. – Ладно, это отдельная история.

– Да не было у меня там выбора. Ни денег, ни телефона. И мы в Орлеане, а все в Париже.

– Но вы расстались не тогда.

– Во Франции Флоренс смогла с этим смириться, но когда в пятницу сказала про отношения… Я не могу ей врать. Пытался объяснить, что ничего не получится, но она уперлась. Говорит, сама приму решение, как мне реагировать.

– Ты рассказал ей про «Альфа-Ромео», – уверенно отвечает Леон.

К горлу подступает комок. Джек пытается залить его чаем, но не получается.

– Она не готова встречаться с убийцей, – отвечает он, – и я ее понимаю. Мне с собой тоже жить сложно, но у меня выбора нет, а у нее есть.

– Подожди, – Леон ставит чашку на стол и разворачивается к нему, – ты до сих пор переживаешь?

– Знаю, мы договорились это не обсуждать, – морщится Джек. – Но мне тот диббл до сих пор снится. Я – убийца, такое не изменишь, не переиграешь.

– Такая у нас была работа.

Леон проводит руками по лицу и кладет ладонь на плечо Джека.

– Слушай, я не знал. Думал, понимаешь. Там был выбор: мы или он. Ты выбрал нас. Такая работа. Любой из нас сделал бы то же самое.

– Хорошо, что вам не пришлось, – нехотя улыбается Джек. – Этот выбор – говнище.

– Нет, брат, – Леон сильнее сжимает его плечо, – выбирать нас – лучшее, что когда-либо случалось. Мы до сих пор вместе, потому что никогда друг друга не подводили. Поэтому я всегда выбираю нас. И мне срать, кто на другой стороне весов.

– Ты бы убил человека? – недоверчиво спрашивает Джек.

– Почему «бы», – выпускает его плечо тот и снова откидывается назад, сцепляя руки на коленях. – Мне приходилось.

Цветочек

Хорошо, что сейчас. Хорошо, что не через пять, десять лет. Не успели жениться и нарожать детей. Не придется делить ипотеку и проходить сквозь долгие тяжелые переговоры, адвокатов, алименты и споры вокруг собаки.

Флоренс повторяет эту мантру себе все выходные. В пятницу еле доползла до постели: весь вечер так и сидела на полу гостиной, глотая слезы и обнимая колени. Поздно: безболезненного расставания не выйдет. Она слишком сильно привязалась к Джеку и даже успела влюбиться в него.