– Что случилось?

– Ничего, – удивленно отвечает она, – иду за джином.

– Подожди, пожалуйста, – тянет он ее вниз, заставляя сесть рядом.

Она слушается, и это еще более странно, чем мягкость во взгляде. Джек целует ее руку в тщетной попытке снова зажечь игривые огоньки внутри Флоренс. Она же становится только серьезнее.

– Ты хочешь о чем-то поговорить, – спокойно произносит он.

– Верно. Но для этого разговора тебе нужен джин. Много джина.

– Так и знал, что однажды ты спросишь. – Джек откидывается на подушках и прикрывает глаза.

Воспоминания о матери – не лучшее, что есть в его жизни. Они хранятся в наглухо закрытой коробке в дальнем углу сознания, но и оттуда прорываются в самые ненужные моменты.

Из-за этого он чаще, чем хотелось бы, просыпается по ночам. Конечно, в его кошмарах много персонажей, но мать умудряется проникнуть в каждый из страшных сюжетов, вставляя свои комментарии, становясь обвинителем, судьей и палачом.

– Я просто хочу лучше понимать тебя. – Флоренс взбирается на кровать с бутылкой и двумя роксами.

– Не то чтобы я что-то скрывал, – с трудом улыбается он, – не думай так, пожалуйста.

– Не хочешь вспоминать?

Она вкладывает ему в руку рокс и убирает бутылку. Поджимает под себя ноги, открывая Джеку восхитительный вид.

– Подсядешь ближе? – спрашивает он.

Сейчас рукой не дотянуться, но если она будет хорошей девочкой еще минутку… Тогда его пальцы смогут доставить ей удовольствие, которое нужно им обоим куда больше, чем грустные разговоры о детстве.

Флоренс перехватывает его взгляд и качает головой:

– Я сейчас еще и ноги сдвину, если тебя это отвлекает.

– Мне нравится то, чем ты меня отвлекаешь.

– Джек, – делает глоток джина она, – ты можешь позволить себе побыть больным?

– Я не болен. Пропустил пару ударов, но посмотри, – он показывает на свои губы, – самые важные части остались целыми.

– Думаешь, я не переживу, если выйду из твоего дома без оргазма?

– Нет. Это я не переживу.

Джек не может оторвать глаз от ее соблазнительного тела. Каждый изгиб – как обещание, и что бы Флоренс ни говорила, он замечает затвердевшие соски, которые выдают возбуждение.

– Пожалуйста, – просит он. – Хочу, чтобы тебе было хорошо. По-дружески.

Она прикрывает лицо рукой и смеется над этим уточнением. Грудь поднимается чуть чаще, а в глазах начинают плясать уже знакомые искорки.

– Ладно, – хитро отвечает Флоренс, – но я не буду пользоваться твоей беспомощностью. Или буду, тут вопрос восприятия.

Сделав еще один глоток, она убирает рокс, откидывается назад и открывается ему полностью. Дыхание у него перехватывает: изгибы так манят, что Джек невольно тянется к ним руками, забыв о больных ребрах.

– Лежи на месте.

Предупреждение звучит хлестко, заставляет послушаться, как приказа. Флоренс с кошачьей грацией опускает руку между своих ног и накрывает пальцами клитор. Джек машинально облизывает тут же пересохшие губы.

Это лучше, чем порно. Как включить запись экрана в голове, чтобы она осталась там навсегда? Флоренс ласкает себя так, как ей нравится, и хочется запомнить каждое движение. В следующий раз эти сладкие несдержанные стоны будут предназначаться только ему.

Джек с трудом удерживается от того, чтобы не скинуть чертов ледяной компресс и не усадить ее на себя, но это ведь Флоренс его сделала. Уничтожить ее труд? Нет, удовольствие, даже настолько желанное, не стоит того. Пальцы не дотягиваются на жалкий десяток дюймов… Он так и застывает с вытянутой рукой.

Она наслаждается эффектом из-под полуприкрытых век. Смесь торжества и желания на ее лице прекрасна, и Джек успевает пожалеть, что не родился с талантом художника. Она была бы его музой, его жизнью и смертью. Флоренс и сейчас уничтожает сознание, не давая прикоснуться к себе, и одновременно пробуждает каждую клетку тела, дарит воспаленному сознанию картину, которая должна заместить собой любой кошмар.

– Пожалуйста… – Собственный голос вырывается хрипом.

– Пожалуйста что? – прерывисто спрашивает она.

– Хочу попробовать тебя на вкус.

Низкий грудной смех издевается над ним, только возбуждая еще больше. Флоренс придвигается совсем немного, но этого достаточно: Джек сам подтягивает ее ближе, входит сразу двумя пальцами и чувствует, как она отзывчиво сжимается в ответ.

– Да, – шепчет она, – именно так.

Флоренс замедляет свои движения, отдавая инициативу ему. Всего два пальца нужно, чтобы быть тем, кто заставляет ее дыхание замереть. Проходит совсем немного времени, прежде чем она взрывается стонами и обессиленно опускается на кровать. Ее волосы укладываются в темный порочный нимб. Джек даже вытягивает голову: господи, почему это так красиво?