Шрифт:
Глава 26
Факбой
В воскресенье Джек наконец чувствует, что может подняться. Всю субботу провалялся в постели, и компресс не помог. Все-таки хорош оказался Ямайка: не все из синяков даже вспомнить можно. Тем приятнее осознавать себя победителем.
Хотя как по-другому? Проиграть на глазах у Флоренс было бы совсем стыдно, что он, новичок какой? Валяться без сознания, пока тебя тащат за ноги с арены, приводят в чувство. Позорище.
Флоренс оказывается верным другом: в субботу тоже не уезжает, остается на ленивый день вместе, и они бесконечно болтают обо всем на свете. Она даже просит рассказать о некоторых финансовых вещах и слушает внимательно, вдумчиво, разве что не записывает. Для Джека это впервые: проводить с девушкой все выходные, и не в секс-марафоне. Лежать в кровати, спорить о минимализме и мета-модерне, обсуждать финансы и музеи, книги и сериалы. Делиться воспоминаниями.
У нее невероятный мозг: хочется достать его из черепа, расцеловать и поместить обратно. Флоренс смеется от того, что Джек целует ее каждый раз, когда согласен с чем-то, но он не знает, как еще выразить чувства. Восхищение. Признание. Благодарность.
Они просыпаются в воскресенье настолько поздно, что солнце уже светит вовсю, заливая комнату, пробиваясь сквозь веки. Лучшие выходные за долгое время: им все еще никуда не нужно идти. К такому боязно привыкнуть: словно реальность поджидает за углом, вот-вот нападет и украдет у него Флоренс.
– Доброе утро, – шепчет Джек.
Она поворачивается и утыкается носом ему в шею, сонно мычит и пробегается пальцами по его плечу.
– Где ты купил этот великолепный матрас?
– На помойке украл.
– Даже помойки на Манхэттене лучше, – смеется Флоренс и целует его в шею. – Я бы такой тоже украла.
Они не сразу выбираются, хотя ему уже почти не нужна помощь, чтобы подняться. Не кряхтеть еще не получается, но душ должен немного исправить положение. Когда Джек выбирается в гостиную, Флоренс вручает стакан воды с таблеткой обезболивающего и сменяет его в ванной.
Простой жест заставляет улыбнуться вслед закрывающейся двери. В этом она вся: спокойная, ненавязчивая и все равно заботливая. Иногда он прислушивается к себе: устал? Хочется новизны? И каждый раз отвечает: нет. Такого друга достаточно, чтобы быть довольным жизнью.
Джек включает кофемашину и достает из холодильника бананы и шпинат. Себе он не купил бы ни того, ни другого, но Флоренс предпочитает смузи по утрам – странная нью-йоркская одержимость правильным питанием. Впрочем, это хотя бы еда: Гэри как-то жаловался, что она ничего не ест. Ну вот. Бананы и шпинат. Чем не завтрак?
Ему самому, можно сказать, повезло: метаболизм разгоняется быстро, хоть пиццей объедайся. Лет в пятнадцать он мечтал о таких же мускулах, какие тогда начали резко проявляться у Гэри, превращая его из крепко сбитого мальчишки в того еще лося. Но как бы Джек ни качался, мышцы не налипали: тело становилось рельефным, подтянутым, но широкие плечи не появлялись.
Только к университету успокоился: ну худой и худой. Не совсем доходяга, как Тыковка, и то счастье. У них с Гэри появилась схема: девчонки велись на игру мускулами, а потом одну, самую интересную, Джек уводил из бара стихами Джона Китса. «Яркая звезда» работала настолько безупречно, что он до сих пор помнит каждую строчку наизусть.
– О нет! Хочу вовек любить: без мук, – бурчит он себе под нос, – прильнув к груди ее – моей любимой…
– И слышать учащенный сердца стук, – подхватывает сзади Флоренс, – хочу, волненьем трепетным томимый…
– Ловить ее дыханья нежность всласть, жить вечно – иль в небытие пропасть [12] .
Джек разворачивается, сталкиваясь с ее смеющимся взглядом.
– Декламируешь Китса по воскресеньям? – спрашивает она.
– Проверяю, не отбили ли мне память, – улыбается он, опускаясь к ее губам с поцелуем. – Как видишь, все в по…
Трель домофона раздается настолько неожиданно, что они оба вздрагивают. За долю секунды Джек перебирает в голове все планы на выходные: последнее воскресенье мая. Футбол. И они договорились собраться у него!
12
«Яркая звезда», Джон Китс. Перевод Эммы Соловковой.
– Блядь, – выдыхает он, судорожно оглядываясь, – это кто-то из братьев.
– Серьезно? – У Флоренс округляются глаза. – У вас что, соккер?
– Да. Саутгемптон. – Грудь сдавливает, и Джек невольно хватается за кухонную стойку. – Я забыл, понимаешь? Вообще забыл. Блядь, что делать?
– Для начала дыши. Соккер – это часа два, да?
Он кивает в ответ: воздуха не хватает. Домофон звенит все оглушительнее.
– Я забираю смузи, – Флоренс спокойно переливает его в стакан, – и беру с полки книжку. Два часа я тихонько сижу в спальне, пока вы тут смотрите соккер. Потом ты находишь способ их выпроводить. Хорошо?