– Умерла? Вот как. Но ты ведь не считаешь, что я сейчас должна выразить сожаление по этому поводу? Умерла – туда ей и дорога.

Да, Галина Серафимовна ничего не простила и не забыла.

– Баб Галь, дело в том, что она не сама умерла, ее убили.

Вот теперь ему, кажется, удалось ее удивить.

– Убили? – словно не веря собственным ушам, переспросила Корнеева. – А кому она нужна, кошелка драная?

– Следствие считает, что мне, – со вздохом признался Александр.

Разумеется, Галина Серафимовна тут же всполошилась.

– Тебе? Это еще что за новости? Тебя подозревают? На каком основании?

– Из-за дома. Пока выходит так, что никому, кроме меня, не была выгодна ее смерть.

– Сашенька, мальчик мой, но это же какая-то ерунда, – пожилая женщина заволновалась так, что почти кричала. – Да ты бы никогда не смог. Из-за дома… Ты вообще не способен причинить кому-то зло.

Гордеев криво усмехнулся. Проделанный им путь от доброго мальчика Сашеньки до стального бизнесмена Александра Гордеева не был выстлан мягким ковром и усыпан лепестками роз. И зла на этом пути было вполне достаточно. Но он никогда никого не убивал, это правда.

– Баб Галь, ты не волнуйся так, – примирительно сказал он. – Меня, видишь, даже не арестовали. Просто взяли подписку о невыезде. Разберутся.

– Господи, какой кошмар. – Она потерла рукой лоб. – Танечка, наверное, ужасно переживает. За что ей это, бедной.

– Ты же знаешь, что мама гораздо сильнее, чем кажется на первый взгляд. Ее хлебом не корми, дай из-за чего-нибудь попереживать, но в наиболее критические моменты она умеет собраться и взять себя в руки. Баб Галь, у меня действительно мало времени, поэтому давай я спрошу у тебя то, ради чего приехал.

Теперь на лице Корнеевой отразилось непонимание.

– Спрашивай, что хочешь, сыночек. Но о чем?

– Ты знаешь что-нибудь о том, как жила Рената в последнее время?

На лице пожилой женщины появилась горькая усмешка.

– Ты думаешь, я все эти годы следила за ее поганой жизнью? Делать мне больше нечего. О том, что ее муж бросил и она к себе в квартиру вернулась, мне Танечка рассказала. Что ж, бумеранг всегда возвращается. Она у меня Сашу увела, а теперь такая же молодая и борзая ее с носом оставила. Все закономерно. По Сеньке и шапка.

– Ее уже нет.

– И что с того? Больше любить ее я от этого не стану. Мерзкая тварь она была, вот что я тебе скажу, Сашенька. Поганая мерзкая тварь. И за прошедшие двадцать лет ни капельки не изменилась. Рушить чужую жизнь – вот к чему у нее было призвание.

Конечно, у Галины Серафимовны не было причин хорошо относиться к женщине, которая отбила у нее деда, но и такой лютой ненависти Рената все же не заслуживала. Ничего ужасного она не сделала. В любви, как говорится, каждый за себя. Да и дед последние пять лет своей жизни действительно выглядел счастливым.

Следующая фраза Галины Серафимовны заставила его прислушаться.

– Она ему еще и изменяла.

– Прости, баб Галь, я задумался. Кому она изменяла? Своему мужу?

– И мужу наверняка тоже. Это порода такая, сучья. Думают передком, а не головой. Но я сейчас про твоего деда говорю. Она ему начала изменять еще при его жизни. Он и умер, потому что не смог этого пережить.

Александр чувствовал себя озадаченным.

– С чего ты взяла-то? – спросил он аккуратно, чтобы Галина Серафимовна не впала в еще больший обличительный раж. Ему некогда было тратить время на эмоции, только на факты. На работу надо. – С кем она изменяла деду?

– Так ясно с кем. С этим своим. Муженьком будущим. У них роман начался, когда Саша еще жив был. Конечно, она же молодая была, темпераментная. Не хватало ей удовольствия с шестидесятипятилетним мужчиной. Молодой жеребец нужен был. Вот она и спуталась с этим Максимовым. А Саша и слышать ничего не хотел. Я, когда узнала, решила ему глаза открыть на то, какую змею подколодную он на своей груди пригрел, да еще и квартиры ей покупал, но он меня и слушать не стал. Выгнал из дома.

– Погоди, баб Галь, что-то я не понимаю ничего, – признался Гордеев, который всю эту информацию слышал впервые. – Ты что, узнала, что Рената изменяет деду, и пришла открыть ему глаза?

Из его собеседницы словно выкачали весь воздух. Она вяло обмякла на табуретке, морщины стали глубже, лицо заострилось, и Александр испугался, что ей сейчас станет плохо. Еще одного трупа в результате сердечного приступа он не потянет.

– Была такая глупость, – еле слышно произнесла она. – Они с Максимовым в гостинице встречались. В «Метрополе». А у меня там дочка подруги на рецепции работала. Она и рассказала. Я, конечно, сразу не поверила, мало ли что. Выследила их, убедилась. А потом решила Саше рассказать, чтобы он знал, на кого меня променял. А он даже слушать не стал. Велел мне убираться, и все.