На допросе у Майкла Чертоффа, главного обвинителя, ДеКристофер рассказал, как благодаря браку он стал невольным помощником лидеров Коломбо и получателем секретов преступной семьи. По словам ДеКристофера, пока Персико скрывался в своем доме, он свободно рассказывал о своей незаконной деятельности, хвастаясь тем, что из тюрьмы он использовал посетителей и телефонные звонки Ланджелле и другим лоялистам, чтобы передавать приказы о преступных операциях. «Его бизнес заключался в управлении преступной семьей», — не без гордости сказал ДеКристофер.

ДеКристофер добавил к преступным махинациям Персико еще двух обвиняемых, Джерри Ланджеллу и Ральфа Скопо. Персико часто называл Ланджеллу заслуживающим доверия и характеризовал его как одного из своих ключевых людей. ДеКристофер свидетельствовал: «Он сказал, что Ральф Скопо был его доверенным лицом в профсоюзе цементников и бетонщиков и что в Нью-Йорке не было залито ни одного ярда бетона, где бы он и его друзья не получали свою долю».

Через ДеКристофера Чертофф получил доказательства не только против Персико, но и косвенно против всей Комиссии. По словам ДеКристофера, Персико вспоминал, как в 1970-х годах делил камеру федеральной тюрьмы с Кармином Галанте. Галанте отбывал срок за торговлю наркотиками, а Персико, сравнительно молодой босс, начинал отбывать наказание за угон. У двух мафиози были хорошие отношения, свидетельствовал ДеКристофер, и Персико сказал, что Галанте «был другом и главным человеком в семье Бонанно».

ДеКристофер вспомнил, как Персико сказал: «И, откровенно говоря, я голосовал против того, чтобы он пострадал». Эта цитата была использована обвинением для усиления обвинения в том, что, хотя Персико был против, комиссия провела опрос и большинство одобрило убийство Галанте.

Самой весомой уликой против Бруно Инделикато в убийстве Галанте в 1979 году стал отпечаток ладони, снятый с машины преступников, скрывшихся в Бруклине. Его появление в клубе Нила Деллакроче «Рэйвенит» в Маленькой Италии вскоре после убийства было, в лучшем случае, косвенным. Но обвинение продемонстрировало присяжным видеозапись с камер наблюдения, на которой видно, как потного Инделикато обнимают и целуют в щеки Деллакроче, тогдашний главарь Гамбино, и Стефано Канноне, консильери Бонанно. Чертофф объединил отпечаток ладони, приветствие, которое Инделикато получил от двух лидеров мафии, и рассказ Персико ДеКристоферу о том, что он голосовал против казни Галанте. Он утверждал, что эти три элемента, плюс исторические свидетельства о том, что только Комиссия могла санкционировать убийство высокопоставленных мафиози, являются достаточным доказательством заговора. По сценарию обвинения, боссы Комиссии заказали убийство Галанте. Деллакроче было поручено руководить убийством; Инделикато помог его совершить, а затем поспешил в Маленькую Италию, чтобы доложить о своем успешном достижении большим шишкам Гамбино и Бонанно. Чертофф также отметил, что Инделикато, который до этого был незначительным лакеем в семье Бонанно, после убийства Галанте был повышен до капо — верный признак того, что он был вознагражден за хорошую службу.

Перед началом процесса группа из семи адвокатов защиты и адвоката, выступавшего в качестве юридического советника Персико, искала единую стратегию. Пятеро из них были бывшими федеральными прокурорами или прокурорами штата; все они были проверенными в боях судебными адвокатами. Изучив материалы досудебного расследования, они могли проанализировать обоснованность доказательств обвинения и перспективы оправдательных приговоров.

Главная мысль была очевидна: надежды их клиентов были мрачными. Не было никакой вероятности, что эти короли мафии и их стойкие подчиненные смогут выторговать для себя сделки о признании вины и мягкие приговоры. Джулиани не давал никаких поблажек, кроме признания вины по самым тяжким статьям, что для большинства обвиняемых означало пожизненное заключение без права на досрочное освобождение и смерть в тюрьме от старости.

Адвокаты согласились, что их единственной слабой надеждой была неортодоксальная уловка: они должны были молчаливо признать существование Комиссии и мафии. Их контраргумент заключался в том, чтобы убедить присяжных, что причастность и связь с этими конкретными группами не является доказательством преступления. Но эта стратегия противоречила священным принципам преданных и придерживающихся традиций мафиози. Приняв совет адвокатов, мафиози отступили бы от своей самой заветной заповеди и признали бы существование своей тайной организации. Толстяк Тони Салерно, Дакса Коралло и их подзащитные отшатнулись при мысли о нарушении клятвы омерты, даже если за них это сделали адвокаты.

На досудебных заседаниях адвокаты прямо заявили, что у них закончились варианты. Если бы они попытались опровергнуть и опровергнуть многочисленные упоминания своих клиентов о Козе Ностре и Комиссии, адвокаты потеряли бы всякий след доверия и логики.

«Мы не собираемся прямо говорить присяжным, что существует мафия и наши клиенты принадлежат к ней», — напутствовал Джим ЛаРосса, один из адвокатов, потрясенных боссов и лейтенантов. Мы скажем присяжным: «Позвольте мне упростить для вас это дело». Часть обвинительного заключения гласит, что существовала такая организация и наши клиенты были ее членами. Давайте предположим, что это правда, чтобы вы могли определиться. Но мы утверждаем, что наши клиенты не совершали ни одного из преступных деяний, которые им инкриминируются в этом обвинительном заключении». «ЛаРосса, адвокат Кастеллано, остался в команде защиты в качестве адвоката Кристи Фурнари после бандитского нападения на Большого Пола.

Поначалу сомневавшиеся, обвиняемые нехотя согласились на эту тактику, лишь бы от них не требовали признать существенную правду о мафии. Таким образом, их совесть была чиста, поскольку они сохраняли омерту. Незавидная задача минимизировать проблему выпала на долю артистичного адвоката защиты Сэмюэля Доусона. В своей вступительной речи к присяжным он попытался замять проблему, вскользь упомянув о Козе Ностра как о незначительной сноске в судебном процессе. «Мафия существует, и у нее есть члены», — признал Доусон, добавив: «Если кто-то является членом мафии, это не значит, что он совершил преступления в этом деле».

Тем не менее, кот был вытащен из мешка. После полувека отрицаний впервые в американском суде обвиняемые мафиози признали, что мафия существует, и позволили своим адвокатам заявить об этом как о факте.

Еще одну дилемму создал Кармине Персико. Его решение представлять себя в суде обеспокоило нескольких его подзащитных и их адвокатов, которые опасались, что его ошибки в суде могут повредить общей позиции защиты. Но Персико был боссом, и не было такой силы, которая могла бы преодолеть его упрямство. Более того, некоторые адвокаты питали слабую надежду на то, что его ошибки в зале суда могут привести к ошибочному судебному разбирательству или стать техническим основанием для успешной апелляции. К несчастью для защиты, судья Ричард Оуэн скрупулезно предупредил Персико, что если он будет настаивать на своем адвокате, то он и другие обвиняемые не смогут обжаловать обвинительный приговор по причине «некомпетентности адвоката».