Установка жучка в квартире, конечно, принесла бы результат, но это было сложнее, чем в коридоре. Миссис Чирелли редко выходила из дома, даже днем. Как и многие подозрительные соседи из квартала Рэйвенит, она, скорее всего, не поддалась бы на уловку и не впустила бы в свой дом техников, выдающих себя за ремонтников коммунальных служб или уничтожителей насекомых. Люди Каллстрома также не могли рискнуть войти в двухкомнатную квартиру ночью, пока миссис Чирелли спит; шок от вторжения в ее жилище мог вызвать у 72-летней вдовы смертельный сердечный приступ. А неудачный взлом, несомненно, предупредил бы Готти о том, что все здание оборудовано проводкой. Несколько сотрудников бюро в Нью-Йорке считали, что Моу следует довольствоваться использованием «жучка» в тамбуре, не подвергая опасности всю операцию, пытаясь проникнуть в квартиру Чирелли.

Моу решил, что стоит рискнуть, и 19 ноября 1989 года подвернулся удобный случай. Агенты, находившиеся на наблюдательном пункте, увидели, как миссис Чирелли вышла из здания, неся чемодан, а затем ее увезли родственники. В тот вечер ее телефон звонил, но никто не отвечал. Скорее всего, она уехала на праздник Дня благодарения, и квартира временно пустовала. Не став больше ждать, ранним утром спецы Каллстрома взломали дверной замок в квартире миссис Чирелли. В ее крошечной гостиной стояли диван, два мягких кресла, деревянный журнальный столик, два платана и телевизор, и все было аккуратно, как булавка. Каллстром так и не рассказал, где был установлен микрофон. «Это была маленькая комната, легкая работа, и все прошло идеально», — признался он.

Следующие десять дней были мучительными для Моу и Габриэля. Готти появлялся в «Рэйвените», но в квартиру Чирелли не заходил. Неужели что-то пошло не так? задавался вопросом Моу. Может, информаторы дезинформировали? Неужели бдительный сосед заметил, как ФБР проникло в квартиру? Может, какое-то шестое чувство предупредило Готти, что квартира стала опасной?

В восемь часов вечера 30 ноября 1989 года все закончилось. В комнате звукозаписи в штаб-квартире ФБР скучающий агент внезапно оказался во всеоружии. Впервые из квартиры Чирелли доносились звуки. Дверь квартиры со скрипом открылась, и стали отчетливо слышны голоса Джона Готти, его консильери Сальваторе Гравано и босса Фрэнка Локасио.

Прослушав на следующий день этот вечерний разговор через наушники, Моу воспрял духом. «Когда они начали говорить, Фрэнки Локасио включил радио в квартире», — вспоминает Моув. Джон сказал: «Слишком громко, сделайте потише». Локасио, как обычно поступают мафиози, чтобы помешать правоохранительным органам, включил радио на полную громкость. Но Готти плохо слышал на одно ухо, и Моу понял, что именно по этой причине он хотел выключить радио. «Это была большая удача для нас, — добавил Моу. — Не было никакого фонового шума, никаких посторонних звуков, а Джон хотел, чтобы все говорили громко».

Частью беседы стало восхваление Готти самого себя, а также то, как его приход к власти над Гамбино был воспринят другими семьями мафии. Он рассказал о разговоре с Джозефом «Джо-Джо» Короццо, капо Гамбино.

Готти: «...Знаете, что Джо Джо сказал мне сегодня в машине? Мы стояли в пятнадцати-двадцати кварталах от другого парня. Он говорит мне: «Знаешь, Джон, — говорит он, — позволь мне сказать тебе, — говорит он, — я никогда не был так горд, так счастлив в своей жизни, — говорит он. — Я знал, — говорит он, — что разговариваю с несколькими шкиперами из другой семьи». Он говорит: «Раз вы здесь, это первый раз за много лет, когда они помнят, что семьи не ссорятся». Никто не спорит». (звук хлопка).

Гравано: «Верно. Никто из семьи ни с кем не спорит... Все спокойны».

Затем разговор перешел к убийству Пола Кастеллано. Готти рассказал о непрекращающихся требованиях Кастеллано услышать правительственные записи, уличающие Анджело Руджеро и Джина Готти в торговле наркотиками. Слова Готти, похоже, подтверждали версию ФБР о мотиве убийства Кастеллано: Готти опасался, что Большой Пол планирует «наехать» на него из-за отказа Руджеро дать Кастеллано послушать инкриминирующие пленки.

Готти: «Он [Кастеллано] не мог добиться успеха, потому что, Сэм, он чувствовал, и вы знаете, что мы слышали: «Он чувствовал, что должен ударить меня первым». Но если он ударит меня первым, он уничтожит парня, который действительно возглавлял группировку [наркоторговцев], Анджело и их. Предположительно. Именно этот парень на пленках».

Гравано: «Думаю, он бы ударил Анджело, а не тебя».

Готти: «Нет!»

Ненависть Готти к мертвому боссу была очевидна. Он осудил Кастеллано как «крысиного ублюдка», который разделил семью. Его последний комментарий по поводу убийства Кастеллано привел в замешательство агентов, которые были уверены, что он был организатором убийства. «Но, как бы то ни было, вот парень, кто бы это ни сделал, возможно, копы сделали это с этим гребаным парнем. Кто бы ни убил этого хуесоса, скорее всего, копы убили этого Пола. Но кто бы его ни убил... он это заслужил».

Вечером 12 декабря Готти был один в квартире с Локасио. Для агентов слова Готти в тот вечер были лучше, чем подписанное признание. Он назвал себя мафиозным «боссом» и рассказал о некоторых вознаграждениях, которые он получил как крестный отец. И, что самое обидное для него самого, он признался, что санкционировал как минимум три убийства.

Первым убийством, о котором он говорил, было убийство Роберта ДиБи ДиБернардо, первоначального члена «Кулака», избранной группы, которая вступила в сговор с целью устранения Пола Кастеллано. Готти рассказал Локасио, что, пока он находился в заключении, ожидая суда по бруклинскому делу РИКО в 1986 году, ему рассказали «историю» о том, что ДиБи ДиБернардо критиковал его перед другими мудрецами. Однако теперь он с сомнением относился к заявлениям своих лейтенантов о том, что ДиБернардо вел «подрывную деятельность» и плохо отзывался о нем.