Суд над Лучано и двенадцатью соучастниками в мае и июне 1936 года стал первым случаем, когда Дьюи использовал свое новое юридическое оружие — обвинительные заключения, чтобы связать группу обвиняемых в одном деле. Главной мишенью, конечно же, стал Лучано. В своем вступительном слове Дьюи назвал его «царем организованной преступности» Нью-Йорка и главой «Комбината» — рэкета проституток.

Дьюи собрал шестьдесят восемь свидетелей, почти все проститутки, сутенеры, мадам, букмекеры и тюремщики, которые признались, что им обещали мягкие приговоры, иммунитет или условный срок за содействие обвинению. Главная стратегия Дьюи заключалась в том, чтобы изобразить проституток отчаянными жертвами депрессии, которых эксплуатируют и терроризируют безжалостные дозорные Комбината.

«Говорю вам, мне было страшно, — свидетельствовала одна из бывших проституток. — Я знаю, что Комбинат делает с болтливыми девушками. Многим девушкам, которые слишком много болтали, жгли ноги, животы окурками и отрезали языки».

Только три бывшие проститутки из большого числа свидетелей Дьюи дали показания, напрямую связывающие Лучано с обвинениями. Самые разрушительные обвинения исходили от признавшейся героиновой наркоманки по имени Коки Фло Браун, которая рассказала, что сопровождала своего сутенера на ночных встречах с Лаки, на которых обсуждались деловые вопросы. По словам Коки Фло, она слышала, как Лаки предложил план по франшизе борделей, «такой же, как A & P». Она также вспомнила, что Лучано однажды обдумывал идею назначить мадам зарплату, вместо того чтобы позволить им получать долю от валовой выручки.

Другая проститутка рассказала, что несколько раз занималась сексом с Лаки в его квартире в Уолдорф-Астория Тауэрс, а после нескольких сеансов подслушивала обрывки его разговоров с сообщниками. Она утверждала, что подслушивала, как Лучано давал указания наказать несговорчивую мадам, разгромив ее заведение. В другом случае, по ее словам, Лучано приказал поднять цены, чтобы увеличить прибыль. Горничная «Уолдорфа» и официант назвали других обвиняемых, которых часто видели в гостях у Лаки в его номере. Их показания укрепили дело Дьюи против Лучано, обвинив его в связях с людьми, против которых имелись более конкретные доказательства.

Адвокаты защиты набросились на свидетелей обвинения как на сборище ненадежных наркоманов и преступников, которых Дьюи вынудил солгать, чтобы спасти себя от тюремного заключения. Лучано стал жертвой «искаженного воображения расшалившихся проституток», утверждала команда защиты. Адвокаты характеризовали Дьюи как охотящегося за заголовками, безжалостно амбициозного прокурора — «бойскаута» и «мальчика-прокурора», — который создал сенсационное дело против Лаки как катапульту для своей собственной политической карьеры.

Сомнительной уловкой защиты была попытка представить Лучано успешным игроком и букмекером, слишком богатым и добродетельным, чтобы запятнать себя в гнусном демимонде проституции. Лаки решился на опасный шаг — дать показания и помериться силами с Дьюи. Под мягкими вопросами адвоката самоуверенный свидетель отрицал, что когда-либо встречался с бывшими шлюхами, давшими против него показания, утверждал, что знал только одного из дюжины своих сообщников и не был знаком с так называемой Комбинезон или Комбинацией.

«Я даю им, — проворчал Лаки, когда его спросили, получал ли он когда-нибудь прибыль от организованной проституции или был вовлечен в нее. — Я никогда не брал».

Перекрестный допрос оказался более опасным. Проштудировав конфиденциальные полицейские файлы и собрав от информаторов все сведения о прошлом Лучано, Дьюи с хладнокровием изрезал Лаки. Когда Дьюи выбивал из него противоречия в его показаниях, корчащийся и потеющий Лучано признал, что мог солгать или упустить детали на прямом допросе. На многочисленные вопросы Дьюи о том, что он лгал на свидетельской трибуне, он мог лишь слабо ответить: «Не знаю» или «Не помню».

Прокурор еще больше подорвал отрицания Лучано о знакомстве со многими из его сообвиняемых, предъявив записи телефонных звонков из его номера Waldorf Astoria на их номера. Объяснение Лучано, что кто-то другой, вероятно, использовал его личный телефон для личных звонков, должно быть, показалось присяжным неубедительным. Дьюи также представил записи телефонных звонков из отеля Аль Капоне, а также настоящий список известных крупных преступников страны.

Дьюи раскопал налоговые декларации Лучано за 1929-1935 годы, согласно которым его самый высокий заявленный валовой годовой доход составлял 22 500 долларов. Заикаясь и бормоча, Лучано не смог объяснить, как он живет как султан на заявленный доход.

Вероятно, самым неловким моментом для гордого мафиози стало сообщение Дьюи о том, что в 1923 году, когда ему было двадцать пять лет, Лучано избежал ареста за наркотики, сообщив о дилере с большим тайником наркотиков.

«Ты просто голубь с табуретки, — принизил его Дьюи. — Разве не так?»

«Я сказал им то, что знал», — ответил опустившийся Лучано, фактически признав перед коллегами, что однажды нарушил кодекс омерты.

Присяжным потребовалось всего девять часов для обсуждения. Лучано спокойно слушал, как старшина выносит обвинительные вердикты по всем пунктам обвинения против него и его главных соучастников. Для Лаки это означало тюремный срок от тридцати до пятидесяти лет. В следующем году его апелляция была отклонена, несмотря на то что три главных свидетеля отказались от своих показаний. Дьюи опроверг апелляцию, доказав, что эти показания были лжесвидетельствами, полученными от запуганных или одурманенных наркотиками свидетелей отрядами Лучано.