С этими словами он взял с блюда нежную дольку спелого мандарина, положил её на язык и умолк, наслаждаясь терпко-сладким вкусом.

Послушники провели Сонциана в главную залу, где его ожидали настоятель, трое старших монахов и семнадцать блюд монашеской кухни. Увидав такое роскошество, Сонциан ахнул и рассыпался в похвалах, подмечая, как ровно выложены на тарелке наполовину обжаренные кукурузные початки, какой благородный тон у жасминового риса, как блестят маринованные сливы и как изящно вырезаны лепестки пионов из капустных листьев.

После должных приветствий все уселись за стол, и послушники стали разливать из длинноносых чайников ароматный чай.

– Какой напиток! Какие сосуды! – не переставал восхищаться Сонциан.

– Помилуйте, почтенный, – сказал ему настоятель, которому уже было не по себе от вываленной на него похвалы, – неужто у вас в монастыре чай не пьют?

– Лучше этого чая могут быть только ваши стихи, – ответил Сонциан, который придумал такой ответ ещё в самом начале трапезы. – Умоляю вас, окажите мне честь и прочтите хотя бы самую непримечательную строфу.

Настоятель поднялся с подушки, отряхнул робу и нараспев произнёс:

Сонциан прослезился от такой откровенности и простёрся ниц, уронив голову на стол между тарелкой со сливами и блюдом с ломтиками дыни кивано.

После трапезы настоятель начал расспрашивать Сонциана о том, какое же поручение дала ему богиня Запада. Монах не стал ничего таить и рассказал всё, что ему привиделось в ту памятную ночь.

– Изумрудное ожерелье Сиваньму! – ошеломлённо воскликнул настоятель так громко, что даже стоявшие у самых ворот монастыря паломники услышали.

– И её золотой обруч для защиты от бесов, – добавил Сонциан. – Правду ли говорят, что в княжестве Четырёх Рек их полным-полно?

– Всякое говорят, – уклончиво сказал настоятель. – Но в наших краях всё тихо.

– Молю тебя, богиня Запада, чтобы ни одного беса на моём пути не встретилось! – направил Сонциан просьбу к Небесам. – И чтобы твой обод послужил одним только украшением к расписной робе.

Тогда настоятель сказал так:

– Коли ты так сильно переживаешь, позволь двум монахам-комусо тебя сопровождать.

И настоятель показал на двух монахов, которые смиренно сидели у стены. Рядом с каждым стояла высокая соломенная шляпа с прорезями для глаз.

– Только если это не окажется для них чрезмерно затруднительным, – благодарно произнёс Сонциан. В душе он был очень рад.

– Решено! – довольно воскликнул настоятель и произнёс такие стихи:

Услышав эти слова, Сонциан достиг просветления. Он понял, зачем монахи-комусо носят свои похожие на корзины шляпы.

На следующее утро Сонциан уложил робу с обручем в заплечный мешок и, сопровождаемый двумя монахами-комусо, двинулся дальше. Не успели они спуститься с горы, как натолкнулись на странствующего отшельника-даоса, который сидел на обочине, скрестив ноги. Перед ним стояла чаша для подаяний, а вместо монет в ней лежали сверкающие на утреннем солнце амулеты.

– Почтенные братья, – произнёс даос, когда монахи с ним поравнялись, – вы никак решили спуститься в мир? Не боитесь с голодными бесами-оборотнями повстречаться?

– Да разве есть они в наших краях? – беспечно сказал один из комусо.

– Поблизости, может, и нет, – согласился даос, пригладив свои длинные белые брови, которые свисали с его лица как усы речного сома. – Но вы же в дальний путь собрались, верно?

– На Синюю гору, – ответил Сонциан.

– На Синюю гору? Это в княжестве Четырёх Рек никак? – прищурился даос.

– Точно там, – закивал Сонциан и переспросил: – А что?

– Вы не знаете, что ли? По всему княжеству бесы-оборотни разбрелись, рыщут в поисках человечины, – сказал даос и снова пригладил белые усы.

Монахи-комусо испуганно обменялись взглядами из-под своих соломенных шляп. Сонциану ясно стало, что удальства у местных комусо не больше, чем у него самого.

– Что вы перепугались, словно головастики в грозу, – засмеялся даос и накрутил одну из своих бровей на палец. – Неужто вы, просвещённые монахи, не сможете какого-то там оборотня одолеть?