– Это одного если, – сказал один из комусо неровным голосом. – А ну как они втринадцатером напрыгнут? Что делать тогда? Рук у нас вон, раз-два-четыре-шесть, и всё, – пересчитал он руки своих братьев.

«И правда, – подумал Сонциан. – Что тут сделаешь, если целое полчище голодных бесов напрыгнет?» А вслух сказал:

– Ты вот, странствующий даос, не боишься в одиночестве ходить?

Даос запустил свою руку в чашу для подаяний и пошуршал амулетами. Достал один, выдернул из брови длинный волос и повязал амулет себе на шею.

– Ни один бес меня теперь не заметит, – сказал он. – Амулеты эти мне достались от самого бога удачи Бисямонтена. Кто их на себе носит, того жители Донной Страны даже в самый упор не увидят.

– Почтенный даос, не иначе как сама богиня Запада послала тебя навстречу! – радостно воскликнул Сонциан.

– Может быть, может быть, – ответил ему даос.

Сонциан знал, как даосы относятся к небожителям. Среди даосов бытовало мнение, что небожители вовсе никакие не боги, а самые обычные люди, которым хитростью и коварством удалось пробраться на Небеса. Поэтому он принял сомнение в голосе даоса за невежество и сказал так:

– Вы, даосы, хотя и не верите в небожителей, а всё же сами их орудием оказаться можете.

– Глупый вы народ, горные монахи! – засмеялся даос. – Уповаете на божескую помощь, когда всё на самом деле у вас в руках.

Он зачерпнул горсть амулетов из чаши и протянул монахам.

– Вот, берите по амулету себе.

– Воистину, это послание божественной Сиваньму! – вскричал Сонциан и стал горячо благодарить даоса, который только морщился в ответ.

Монахи повязали амулеты себе на шею и двинулись дальше, оставив даоса позади.

С каждым шагом Сонциану становилось всё беспокойнее. Ему казалось, что кто-то за ним наблюдает, причём не откуда-то снаружи, а вот прямо изнутри, будто бы из-за пазухи. Сопровождавшие его монахи тоже настороженно переглядывались, но никого так и не заметили.

Солнце лениво перекатилось на вечерний бок неба и начало краснеть от усталости прошедшего дня. Сонциан и комусо расположились на ночлег у большого дуба. Монахи развели небольшой костёр, от которого вскорости остались одни тлеющие угли. На этих углях, обёрнутые в бамбуковые листья, коптились три сладкие картофелины – часть припасов, которыми монахов снабдили в монастыре Золотой вершины.

Беспокойство никак не покидало Сонциана. Он спросил монахов:

– Уважаемые братья, случалось ли вам с бесами повстречаться?

Один из них ответил такими словами:

– С кем только мы не встречались!

– И всех, кто нам встретился, одолели! – хвастливо добавил второй, за пазухой которого появилось синеватое свечение.

Сонциану стало не по себе. Он торопливо схватил свой дорожный мешок и принялся в нём копаться. Наконец его пальцы нащупали тонкий золотой обруч, который дала ему богиня Запада. Дрожащими руками Сонциан нацепил обруч себе на бритую голову – тот пришёлся ему аккурат по размеру – и огляделся.

Сделал он всё это весьма вовремя.

Монаха, который минуту назад хвастался своими победами, охватило синее сияние. Он говорил всё громче и громче.

– Даже настоятель наш, Пандаэмон-бханте, со мной в поединках тягаться не стал! – бахвалился он без перестану.

– Врёшь ты! – с этими словами второй монах ткнул первого кулаком прямо в плечо. Из его ушей потекли тонкие струйки зеленоватого дыма.

«Оборотни! – пронеслось в голове Сонциана. – Благодарю тебя, милостивая богиня Запада, что научила, как от них оборониться!» Прочитав по памяти нужную камишутту, Сонциан схватил покрепче свой амулет, который от его усилий потеплел и даже приобрёл красноватый оттенок. «Вот повезло нам даоса встретить! Что бы мы без него сейчас делали, без его оберегов!» – подумал он.

Только вот никакие это были не обереги, а вовсе даже наоборот. В каждом из амулетов, болтавшихся на монашеских шеях, сидело по голодному бесу. Одному монаху достался бес, голодный до чванства и невежества, второму – злобный и мстительный бес, а в амулете Сонциана сидел бес обжорства, алчности и жадности. Бес этот изо всех сил бился о стеклянные стенки амулета, но выбраться не мог. Ему мешал золотой обруч, сжимавший голову Сонциана.

А у двух монахов-комусо такой защиты не было, поэтому бесы уже полностью ими овладели. Вселившись в монахов, оборотни начали менять форму. На руках у них выступили длинные когти, а рты наполнились остроконечными зубами. Шерсть появилась на бритых головах, а уши вытянулись вверх. Кожа одного из монахов позеленела, а второй стал синим, как тунец, и покрылся пятнами. На монахов они стали совсем непохожи; теперь они напоминали собой диких зверей.

Оборотни повернулись к Сонциану. Зелёный оборотень сказал:

– Брат Кабан, ну-ка вылезай!

И размахнулся дать Сонциану оплеуху в надежде, что это поможет третьему оборотню проявить себя. Но стоило когтистой лапе оказаться возле Сонциановой головы, как волшебный обруч сверкнул небесным золотом. Раскатился удар грома, и зелёный оборотень полетел через костёр в густые заросли жимолости. Когда он выбрался из кустов, шерсть на его голове почернела, а одежда превратилась в лохмотья.