– Вот пьяница! – с досадой произнёс посвящённый монах, который знал о похождениях поэта по имени Соги.

А Сонциан воскликнул:

– Слава богине Запада! Не может быть иначе, чтобы этот свиток не указывал, где искать тайник Яньвана. Не зря в нём говорится о цветах гиацинта, которыми выстлана дорога в Донную Страну.

Он бережно свернул тонкую рисовую бумагу и упаковал её в дорожный цилиндр, которых во множестве лежало на полу. После этого Сонциан распрощался с посвящённым монахом, который так и не смог поверить, что столь ценный свиток избежал его внимания. Затем Сонциан отправился на поклон к настоятелю Синдзюро, где рассказал тому, как обнаружил свиток.

– Не иначе как по воле всесильной Сиваньму это произошло! – с радостью сказал он.

А настоятель услышал только, что все его драгоценные свитки оказались вывалянными в глиняной пыли. Однако из вежливости, а может, из опасения прогневить богиню Запада, он не стал винить Сонциана в произошедшем, а только пожелал ему спокойного пути.

Попрощавшись с настоятелем, Сонциан занялся поисками Чжу Люцзы. Это не отняло много времени: странствующий воин обнаружил себя в обеденной зале, где он, прикрикивая на послушников, уплетал монастырскую еду. Испуганные до дрожи в коленях послушники подносили Люцзы одну тарелку за другой в надежде, что этот голодный оборотень насытится обычными кушаньями и не набросится на них самих. Ну а Чжу Люцзы не стал разубеждать монахов в их заблуждении.

– Ну что, нашёл ты вора? – спросил он у Сонциана, когда завидел того на пороге обеденной залы.

– Какого там. Его давно и след простыл, – сказал Сонциан. – Но на все воля богини Запада, – добавил он. – Унести волшебный свиток ему не удалось.

С этими словами Сонциан победоносно взмахнул дорожным мешком, в пустоте которого шкатулка с молитвами и деревянный футляр со свитком застучали друг о друга.

Целый час пришлось Сонциану дожидаться, покуда Чжу Люцзы не насытит свой громадный аппетит, соперничать с которым мог только голод, что испытывали бесы-оборотни, жадные до страстей. За это время монах познакомился с доброй дюжиной послушников, которые поведали ему о том, что в монастыре произошло.

А случилось вот что. Несколько дней тому назад на пороге монастыря появился странствующий монах-послушник с четырьмя точками на свежевыбритом затылке. Одет он был в обыкновенную оранжевую робу, покрытую толстым слоем дорожной пыли. В руках у него был свёрток.

– Приветствую вас, братья! – сказал он паре монахов, что вышли ему навстречу. – Я прибыл издалека, из монастыря на Парчовой горе. Настоятель прислал меня с поклоном и с ценным даром.

Странствующий монах показал на свёрток.

– Вот здесь у меня дорогая позолоченная роба, равной которой нет во всём Итаюинду, – продолжал он. – Этот подарок должен я вручить не кому иному, как настоятелю вашего монастыря.

Монахи сопроводили путника к настоятелю Синдзюро, который выслушал поздравительную речь, восхитился развёрнутой перед ним робой и распорядился убрать её в кладовую-ёрисиро.

– Есть у меня небольшая просьба, почтенный Синдзюро, – поведал странствующий монах-послушник настоятелю. – Хранится у вас изумрудное ожерелье, что по слухам принадлежит самой богине Запада.

Настоятель важно закивал.

– Хотел бы я взглянуть на эту святыню, – продолжал монах. – Хотя бы одним глазком!

Настоятель не стал отказывать монаху и самолично проводил его в святилище-госинтай, где на видном месте было развешено ожерелье, поблёскивающее в свете масляных светильников.

– А это что у вас? – поинтересовался монах, глядя на выложенные в похожую на соты пирамиду колбы из тонкого чайного стекла.

– Это ещё одна священная реликвия, – промолвил настоятель. – Её нам оставил сам повелитель Донной Страны Яньван Умма-ё, когда гостил у нас на заре времён.

Внутри каждой из колб колыхался дым, который принимал разные цвета. По правде говоря, Яньван Умма-ё попросту забыл свою сумку в монастыре. И теперь эти снадобья были выставлены в сокровищном зале.

Странствующий монах повосхищался красотой изумрудного ожерелья ещё некоторое время, а потом отправился ночевать в одну из свободных келий, сославшись на усталость.

Ну а ночью в монастыре поднялся страшный переполох. В монастырский курятник каким-то неведомым образом прокралась горная лисица, и хотя ни одного цыплёнка ей унести не удалось, обезумевшие куры повыскакивали через узкие припотолочные окна и принялись носиться по монастырю с криком и визгом.

Монахи и послушники повскакивали со своих кроватей, и спустя полчаса все курицы были водворены на место. Но на следующий день выяснилось, что в суматохе произошла кража. Изумрудное ожерелье богини Запада пропало из сокровищного зала. А с ним пропали и волшебные колбы.

Совершил всё это тот самый ловкий мошенник, который сперва ограбил Сонциана, а затем использовал награбленное, чтобы проникнуть в монастырь и совершить ещё одну кражу. Мошенника звали Такуан, и родом он был из деревни Кото.