Она поведала Такуану, как встретила купца по имени Цю Минь и как этот купец помог ей забыть об утрате. Он показал ей, что солнце до сих не умерило свой свет, деревья сохранили зелень, а цветы на кустах были столь же прекрасны, как и лицо младшей сестры Такуана.

– Где же сестрица моя? – спросил Такуан.

– На базаре, отчиму помогает, – ответствовала ему мать.

– А я ведь ей подарок привёз, – с этими словами Такуан показал на сверкающий изумруд. – Вот соберётся она замуж, будет ей чем жениха поразить.

– Далеко до свадьбы ещё, – сказала матушка. – Она ведь совсем ещё мала. Луна ещё даже не опустила на неё свой свет. Если уж и говорить о свадьбе, – продолжила она, – у тебя ведь есть теперь и сводная сестра.

– Юй Минь, – перебил её Такуан, которому не терпелось показать, что он уже кое-что о своей новой семье разузнал. – Скоро свадьба у неё.

– Верно, Хацукои, – сказала матушка.

Сердце Такуана горячо отозвалось этому имени. Он решил, что не будет лучшей возможности, чтобы сдружиться со своей новой семьёй, как сделать это на свадьбе.

– Всё равно, пусть изумруд мою сестру дожидается, – сказал он. – А вот из остальных камней я приданое для своей новой сестры соберу.

– Краденые камни в подарок? – с укоризной произнесла его родительница.

– Права ты, матушка, – ответил Такуан. – Пойду-ка я на рынок и продам их какому-нибудь ювелиру. Есть у вас ювелир здесь?

– Какой там. Чай, мы не в Сурине.

Такуан приуныл. Возвращаться в Сурин ему было нельзя, а до Круйтепа, славившегося ювелирными мастерами, было далеко. Ну а до Бижина – ещё дальше.

– Матушка! – донеслось тут с порога.

Звонкий детский голос заставил Такуана обернуться. В дверях стояла черноволосая девочка. Это была его младшая сестра, о чём Такуан и сам догадался без лишней подсказки.

– Хацукои! – крикнула она, сообразив, кто перед ней.

Такуан подскочил со своего стула и подхватил девочку на руки. Последовали недолгие слёзы, после чего девочка сказала такие слова:

– Матушка, на рынке странствующий торговец объявился. Такие у него красивые серьги на продаже! С яшмой, как будто из императорского дворца.

Дворец императора стоял под Бижином и сложен был из полированной яшмы. Поэтому и самого императора частенько называли Яшмовым.

– Драгоценностями торгует? – переспросил Такуан, не веря своей удаче.

– И волшебными как будто! – восхищённо ответила сестра.

– Отведи меня к нему поскорей, – сказал Такуан и быстро смёл драгоценные камни обратно в кожаный мешок, пока сестра их не заметила.

С молчаливого позволения матери, сестра повела Такуана на рынок. Там уже развернул свой походный лоток странствующий торговец. В лотке разными цветами переливались украшения. В некоторых камнях будто угнездились искры – совсем как те, которые Такуан заметил в камнях, что перекатывались у него в кармане.

– Уважаемый, – обратился он к торговцу, – вижу я, много у тебя особенных вещиц. Переливаются, словно волшебством каким наполнены.

Торговец прищурился.

– А ты часом не колдун сам? – спросил он хриплым с дороги голосом.

– Какой там! – сказал Такуан. – Но, признаюсь, попадались мне волшебники на пути. С одним даже сторговаться удалось. Прикупил у него кое-чего.

Он сообразил, с какой стороны к этому торговцу подойти. Но сперва решил кое-что проверить.

– Ты-то, уважаемый, точно колдун! – сказал он без тени сомнения.

– Какое там, – ответил торговец. – но в Круйтепе есть у меня покупатель, который ценит волшебство.

Торговец соврал. Никакого покупателя в Круйтепе у него не было. Коли на то пошло, торговцем он стал не больше чем месяц тому назад, когда прибыл из-за Вечного моря. На самом деле, он был колдуном с другой стороны света, который бродил по Итаюинду в поисках некоторых волшебных вещей. Имя колдуну было Бинь Лю, и нам он уже известен. Хотя до монастыря Золотой вершины к тому времени колдун ещё не добрался и Сонциана потому ещё не повстречал.

Вернёмся на рынок, где Такуан вытряхнул на лоток торговца содержимое своего мешка. Четыре драгоценности – все камни, кроме припрятанного Такуаном изумруда, – со звоном раскатились по лотку, а глаза у торговца загорелись, потому что драгоценности эти и взаправду были волшебные. Каждый камень мог в себя поместить ни много ни мало, а целого беса-оборотня. Или даже Небожителя, хотя тому, конечно, было бы внутри камня тесновато.

Поэтому колдун-торговец жадно смотрел на переливающиеся на солнце камни. Взгляд этот не ускользнул от Такуана, и тот, конечно, решил провести торговца. Такуан сказал такие слова: