– Впрочем, все они актрисы. – Адам подсознательно определил направление поиска Евы. – А вот тебя я теперь не просто знаю, где искать, а ты от меня никуда точно не денешься. – А вот это было заявлено Адамом несколько самонадеянно и не до конца обдуманно. Ведь если сама Ева стояла за этой якобы утерей ею клубной карты, то кто ещё знает, кто из них двух попался сейчас, а затем попадётся в расставленную Евой ловушку.

А тут, стоило Адаму только быть более повнимательней к карте, то начинаются первые сюрпризы. – Вот значит, как она там себя представляет. Афродита. – Читает и одновременно в предел самозабвенно усмехается Адам, совершенно, наверное, забыв об одном жизнеутверждающем правиле: Смеётся тот, кто смеётся последним.

И, прежде чем делать вот такие смеющиеся до самых колик выводы, было бы разумно разобраться в том, что стало побудительной причиной для Евы что б под этим именем значиться в списке клиентов этого, определённо не самого обычного салона. И здесь, быть может, действовал тот же принцип что и во всемирной сети, где ты подбираешь для себя ник не всегда исходя из своих предпочтений, а из того, что есть из свободных. И уж тем более никто не выходит в виртуальную реальность и плоскость общения под своим настоящим именем.

Ну а что уж говорить о таких представительных местах, где балом правит сознание лицедейства, где порой и сами носители на своих лицах масок всех спектров чувств и интеллектуального хитросплетения, начиная от фарса комедий и заканчивая трагедией, где чаще всего всё это перемешивается и не найти концов начала, не знают своё настоящее я, сегодня представляясь и называясь одним именем, – будем знакомы, я коллежский советник, Прихвостнев, – завтра другим, – давайте без этих ознакомительных церемоний, моё имя слишком известно и не предполагает такого рода ручканий, – а послезавтра ты уже так хватил, ухватив бога за бороду, что тебя пинком под зад, лицом в мостовую, где самое место для твоего, Христофор Венедиктович, оборзевшего в предел рыла.

Так что вполне резонно, что та же Ева, числясь в рядах Мельпомены ещё не заявившей в полную силу о своём имени актрисой, чтобы не сглазить и не дать повод для злорадства никому из своих коллег по театру, не называет себя в полную силу настоящим именем. Ведь среди коллег по актёрскому цеху обязательно найдутся такие люди, кто жить не может без закулисных интриг, да и когда в этом узком кругу идёт такая жесточайшая конкуренция за своё место хотя бы в третьем ряду, вторым слева от края, то тут хочешь того или нет, а постараешься себя обезопасить от не нужных тебе совершенно на первых порах своего становления в актёрской профессии разговоров за своей спиной о том, какой ты себя видишь выдающейся актрисой сегодняшнего времени, и тебе только дай развернуться – а ходу твоим талантам не дают, сами все знаете кто, давно уже заслуженные примы театра, кто если честно, уже устарел для таких молодых ролей – то ты всех этих гениальных только через протекцию и постель актрис за пояс заткнёшь.

А никому, знаете ли, не нравится указание на те основания их гениальности, без которых бы они не стали столь известны и гениальны. Так что Ева пока что будет помалкивать, а говорить лишь тогда, когда её об этом попросит режиссёр и обязательно всё строго по тексту. Ну а называться она будет пока вот так от своего настоящего имени отстранённо, чтобы если что дать второй шанс своему имени. И это только прихожая внутренней кухни такого конгломерата культурной интеллектуальности и представления, а иногда и создания новой действительности на одной сценической площадке. А вот что там творится дальше, то, чтобы туда попасть, то тут одного абонемента на весь сезон будет крайне мало.

Впрочем, такая категорическая инкогнито действительность необходимо также для того, чтобы между таким сплочённым коллективом не возникало лишних кривотолков насчёт личностного состояния и внешнего вида того или иного лица, задействованного в сегодняшнем спектакле. И, прежде чем это неупомянутое по имени лицо окажется с трудом в своей гримёрке, к нему на помощь для исправления его помятой и в чём-то искривлённой личности придут мастера художественной эстетики из этого театрального салона.

– А теперь самый важный вопрос. – Отставив в сторону все эти измышления и представления, рассудил Адам, держа перед собой эту клубную карту. – А зачем мне всё это надо? Мне действительно важно отыскать эту Еву? Но для чего?! – А вот судя по тому, что Адам задался не одним, а сразу тремя вопросами, и при этом последний вопрос им был поднят на высоком эмоциональном уровне, то ответ на этот важный для него вопрос, состоящий из трёх под вопросов, предполагаем. И этот ответ находится в пределах одного кабинета, который Адам совсем недавно посетил, не имея возможности отказаться от вызова корпоративного психоаналитика, кто отвечает за здоровую атмосферу в приданном ему коллективе. А так как любой коллектив состоит из своих частностей, личностей и их личных инициатив, то как раз и нужно заниматься всеми этими частностями, чтобы общая атмосфера находилась на удовлетворительном, как минимум, уровне.

– Вы знаете, почему вы здесь? – с ходу, не в бровь, а прямо в глаз этой своей вопросительной прямолинейностью окончательно сбивает с толку и какого есть равновесия Адама штатный психолог Ламбада Розальевна.

И Адам в один момент поставлен в тупик этим её вопросом, принявшись судорожно перебирать в уме свои нездоровые вспышки в сторону нервного раздражения на своих коллег, которые ими были подмечены и по причине своего большого беспокойства, конечно, больше за себя, – мало ли что от такого придурка можно ожидать, как говорится, в тихом омуте черти водятся, да ещё с помповым ружьём, – а для отчётности за состояние своего коллеги Адама, кто в последнее время сам на себя не похож, бледен и рассудителен чрезвычайно, и судя по всему, то его что-то сильно беспокоит и волнует из того, что не относится к его прямым производственным обязанностям, и всё это было доложено наверх. Ну а там немедленно вот так отреагировали, вызвав Адама к психоаналитику для разговора по душам.