– Я с радостью, – ответила девушка.

Лафре потянулся в карман за монетой, но Мачео поднял ладонь и покачал пальцем.

– Заглянуть в таверну было моей идеей. Не откажите мне в удовольствии угостить вас, ребята.

– Хорошо, – в который раз смутился Лафре. – Спасибо за эль. Тогда, если вы не против, мы с Тиби пойдем?

– Совсем не против, – ухмыльнулся Мачео. – Голубкам надо проводить время вместе, тут и спорить не о чем. Надеюсь, еще увидимся с вами.

Лафре и Мирис отодвинули стулья и поднялись. Мачео и Лафре переглянулись. Мирис взяла ладонь Лафре в свою, и они, улыбнувшись и попрощавшись, медленно пошли прочь. Мачео допил свой эль и заметил, что кружка Тиби все еще была полной более чем наполовину.

– Не понравился эль? – спросил он свою спутницу.

– Мне не до эля, Мачео. Не до эля, не до еды, не до сна и не до Гальтинга.

– Думаешь о том, лететь ли на север?

– Да.

– Я понимаю тебя. Ты ищешь мальчика. Я ищу патриция. Если решишься, могу отдать тебе свою каравеллу.

– Правда?

– Разумеется. И капитана с собой бери. Его услуги оплатит казна Аджхарапа.

– Спасибо тебе огромное, Мачео. Ты замечательный.

– Скажи это Шаю, – погрустнел юноша. – Для него замечателен лишь Лафре.

– Во-первых, ты не знаешь наверняка. Во-вторых, Лафре тут нет. – Улыбкой Тиби попыталась приободрить его.

– Как нет и Шая.

– Скажи, мне показалось, или тебе приглянулся Ксефан?

– Шутишь? – поднял на нее глаза Мачео. – Он роскошен. Как он может не приглянуться?

– Боюсь, роскошным его считаешь не только ты, но и его невеста. Она глаз с него не сводила.

Мачео рассмеялся. Он кивнул на кружку эля Тиби, и она позволила ему допить за ней.

– Что смешного я сказала?

– Не буду смущать тебя цифрами, но ни в ком я не разбираюсь так хорошо, как в парнях.

– То есть?

– А то и есть, что симпатяга Ксефан – не жених Мирис. Девушки интересны ему так же, как интересны и мне: он к ним исключительно равнодушен. Все ответы в глазах. Во взгляде все очень хорошо читается. Во взгляде, а не в том, как он обнимает ее.

– Не может быть, – удивилась Тиби. – Но зачем им было изображать из себя влюбленную парочку?

– А зачем нам с тобой изображать из себя друзей, вырвавшихся из Аджхарапа поглазеть на Гальтинг? Думаю, не напрасно они прибыли сюда.

Две с половиной недели ушло у Эйджелла на то, чтобы, покинув Триарби, по приказу Альвары вернуться в ненавистную ему Землю Отступников. Он раз за разом прокручивал у себя в памяти их последний с Альварой разговор той ночью в столице. Мысли резвились в его голове, не позволяя ему выцепить хоть одну из них, чтобы сосредоточиться на ней и хорошенько поразмышлять. Только он начинал думать о том, что Альвара намерена сжечь Триарби дотла, как эту мысль перекрывала другая. «Твой будущий сын в моей утробе», – все еще слышал он слова Альвары. Ему думалось, что зачатие не было случайным. Они с Альварой многое позволяли себе в постели. Но, как бы они ни играли, Альвара никогда не дозволяла ему быть в ней в момент его наивысшего наслаждения. Он орошал ее спину, грудь, живот или лицо (именно так Альвара больше всего любила ловить его удовольствие). Но в ней – никогда. Никогда до нескольких последних раз. Именно в последние их совместные ночи Альвара, любившая обычно видеть Эйджелла нависшим над ней, предпочитала восседать на нем сверху. Даже когда он, чувствуя неотвратимость волны, испуганно пытался отодвинуть ее от себя, она лишь ускоряла свои движения. «Не бойся, сегодня во мне нет цветения», – успокаивала она его. И он успокаивался, ибо знал, что из всех ролей, которые могли бы подойти Альваре, роль матери была ей наименее впору.

Сернистые тяжелые пары, исходящие от пепельной земной поверхности, проникли в ноздри Эйджелла сразу, когда его каравелла приземлилась в Земле Отступников. Королева Калирия будет ждать, что Альвара исполнит свое обещание короне и начнет вычищать здешние земли от золы, чтобы засадить их ростками диетр. «Бедная наивная девочка», – думал Эйджелл. Вместо этого в Земле Отступников начнут готовить тысячи земляных шаров и строить катапульты. Какой выбор был у Эйджелла? Рассказать короне о предательской задумке Альвары? Едва ли. У него не было сомнений в том, что план Альвары воплотится в жизнь. И тогда первое, что сделает сестра Шая, вознесшись до первой ступени, – казнит Эйджелла, посмевшего когда-то ослушаться свою госпожу.

Те семьдесят два нивенга, которых Гальер и Бьяно привезли сюда из Низины, кучкой сидели под выступающей кромкой каменной плиты. Здешние немногочисленные деквиды, должно быть, уже привыкли к соседству нивенгов – на вчерашних обитателей Низины большого внимания никто не обращал. Когда живешь в одной из самых поганых земель Амплерикса, свыкнешься и с обществом мерсеби.

Эйджелл узнал в лицо двоих деквидов, за трудом которых на производстве земляных шаров однажды наблюдал. Он подошел к одному из них и командным голосом сказал: