Создавшая богатейшее теоретическое наследие эллинская медицина базировалась, тем не менее, на рациональной основе. Опыт лечащих врачей чрезвычайно обогатил медицинскую практику той поры. Медицинская служба греческого полиса явилась первым опытом организации государственной заботы о здоровье гражданского коллектива [627] . Успеху ее в немалой степени способствовала высокая культура государственной жизни полиса.

Наконец, следует сказать о немаловажной роли медицины во всей умственной жизни Эллады — врачи внесли серьезный вклад в создание методики подлинного научного исследования. Известно, что работа самого ординарного лекаря требует нешаблонного, творческого подхода к каждому пациенту. Выдающиеся деятели греческой медицины детально разработали этот принцип, чему, разумеется, способствовал светский характер их науки. Открытые медиками исследовательские приемы благодаря широкой доступности знаний были взяты на вооружение и другими отраслями науки. Самые яркие примеры мы находим в сочинениях Платона и Аристотеля, у которых содержится немало указаний на использование методов исследования, применяемых медиками. Таким образом, медицинская мысль способствовала обогащению исследовательского арсенала всей греческой науки.

В эллинистической Греции архитекторы принадлежали к той части образованного населения полисов, труд которой имел первостепенное значение как для отдельных лиц, так и для успешного функционирования всего государства. При частых и изнурительных войнах интенсивный творческий труд зодчих неоднократно помогал греческим республикам избежать разрухи, выдерживать осады и отражать неприятеля. В мирные дни деятельность архитекторов была тесно связана со многими сторонами жизни полиса.

Знания, художественный вкус и трудолюбие ставили зодчих в ряд тех интеллигентов, которые создавали материальные и духовные ценности, столь необходимые полисам в их напряженной борьбе за сохранение независимости. И если раньше архитекторы должны были творить во имя возвеличения полиса и утверждения гражданских идеалов и добродетелей среди его населения, то теперь полис нуждался больше всего в мощных оборонительных сооружениях и добротных гражданских постройках, необходимых для нормальной экономической жизни государства.

Античная традиция весьма скудно освещает условия работы архитекторов в III—II вв. [628] , на что указал еще В. П. Зубов [629] . Поэтому неудивительно, что в новой историографии деятельность рядовых архитекторов исследована еще очень слабо [630] . К тому же очень многие из имеющихся данных относятся к работе греческих архитекторов за пределами своей страны [631] .

Между тем археологические источники могли бы значительно дополнить сведения письменной традиции. Особенно много фактов из истории греческого зодчества стало известно благодаря раскопкам за последние сто лет. Однако до сих пор материальные источники используются недостаточно. Причина кроется в неправильном взгляде на строительную деятельность эллинистической Эллады. По мнению некоторых исследователей, III — II вв. были временем «скромного строительства и общего архитектурного упадка» в Греции [632] . Данная оценка [633] во многом вызвана тем, что зодчество Эллады сравнивают с зодчеством эллинистических монархий. Там в крупных культурных центрах были созданы монументальные сооружения нового типа. Достаточно назвать ансамбль дворца, библиотеку и Фаросский маяк в Александрии, ансамбль Пергамского акрополя, обширный парк Дафны, величественный храм Аполлона в Дидимах. Великолепные архитектурные комплексы, появившиеся в эллинистических царствах, резко контрастировали с более скромным зодчеством материковой Греции [634] . Конечно, архитектор, работавший на Птолемеев, Селевкидов или Атталидов, имел большой простор для своей художественной деятельности. Задачи зодчих в полисах эллинистической Греции заключались не в создании пышных ансамблей, но чаще всего в постройке сугубо утилитарных зданий. Однако эта направленность творчества эллинских зодчих не является бесспорным доказательством общей ограниченности строительной деятельности греческих государств в III—II вв.

Более справедливо будет говорить об особенностях тогдашнего зодчества, порожденных сложными социально-политическими условиями, в которых оказывались независимые полисы Греции эпохи эллинизма. Изменение положения большинства греческих республик направило их зодчество по новым направлениям. Процесс этот был весьма многозначен.

Так, в изучаемое время активность в области храмового строительства заметно сократилась. К середине IV в. до н. э. самые значительные полисы уже воздвигли монументальные святилища своим богам [635] . Поэтому в эллинистическое время редкие государства строили крупные храмы [636] . Известны случаи, когда начатая грандиозная постройка оставалась незавершенной — например, около 320 г. акарнанский полис Страт приступил к возведению храма Зевса, но не смог довести строительство до конца.

Все же и в эллинистическое время в ряде полисов возводили новые храмы. Если государство не располагало достаточными средствами, оно иногда обращалось к сбору добровольных взносов самих граждан. Так, во второй половине III в. в Танагре было решено переместить загородное святилище Деметры и Коры в пределы города. Речь шла о полной перестройке сакральных сооружений, да еще на новом месте. Намечаемая сумма строительных расходов была восполнена пожертвованиями самих граждан, в особенности гражданок [637] . В иных случаях государство находило выход в том, что строили здание сравнительно небольших размеров. В качестве примера можно назвать храм в антах коринфского ордера, посвященный Артемиде, Лафрии, который в III в. построили в Мессене.

Весьма поучительны выводы Г. Ру, который недавно детально исследовал зодчество Арголиды в IV и III вв. Ученый решительно утверждает, что III век в этой области страны был временем большой архитектурной активности [638] . Отмечая, что в Эпидавре период между 300 и 200 гг. был столь же богат постройками, что и предыдущее столетие, Г. Ру называет ряд сакральных сооружений, построенных тогда же в Аргосе и Коринфе [639] . Перечень названных французским исследователем памятников архитектуры Арголиды является весьма убедительным аргументом против тезиса В. Б. Динсмуура об упадке архитектурной деятельности во всей Греции в IV—III вв. Можно надеяться, что столь же полный обзор остатков эллинистического зодчества в других областях страны еще ярче осветит действительное положе-ние зодчества Греции в IV—II вв. [640] .