— Ах ты…

Соня невольно потянулась за вазой, стоящей на тумбочке. Давненько с ней такого не было, а поди ж ты! Не забылось! Стоило кому-то поднять руку на ее близких… и в милой женщине просыпался бронетранспортер. И мчался по трупам врага, поблескивая изящным маникюром на гусеницах.

— Так! — Павел Семенович взял себя в руки первым. — Двести тысяч. Пятьдесят за примирение и еще сто пятьдесят за попытку отравления. Не то я сейчас еще один протокол составлю! Софья Алексеевна, поставьте вазу и уймите животное.

— Если я, — рык, который издала Соня, напугал даже ее саму. — Если я еще раз увижу вас, или вашу собаку в этом дворе, я на вас енота спускать не стану. Сама порву!

И прозвучало это так… поверили все. Включая енота.

Николай Иванович молча перевел на тот же счет еще сто пятьдесят тысяч рублей, и развернулся к лестнице.

— Мясо заберрррите!

Когда женщина говорит таким тоном, с ней лучше не спорить. Тогда может, и уцелеть удастся. Николай Иванович и не стал. Поднял вонючий пакет, с которого тут же закапало на его дорогущие туфли, и двинулся к лестнице, словно сомнамбула.

Павел Семенович подмигнул Соне.

— Я с ним сейчас еще поговорю. И не переживайте, не обедняет.

— Цвиррррр!

— Вот ты прав, хвостатый. Он именно это самое.

— ЦВИРРРРРР!

— Хороший у вас защитник, Софья Алексеевна. А раньше, вроде, не было?

Тут бы и сказать Соне про находку. Тут бы и составить протокол.

А только мысли пролетели с такой скоростью, что спасовал бы даже фотон.

У Николая Ивановича есть деньги — он обижен на Еню — он может найти какого-то типа, который представится его хозяином — он может забрать енота и обидеть!

И режим БТРа с маникюром активизировался вторично.

— Еня? Это подарок. Работал в цирке, потом получил травму, возить его с собой просто так накладно, а убить рука не поднялась, мне продали чуть не за копейки. Сами видите, он как собака, ручной, меня защищает… показать документы?

Павел Семенович посмотрел на енота, который уже стоял рядом с ногой Сони и свирепо скалился. Но не кидался, не рычал… если так подумать, мог он цапнуть?

Мог. Не сделал. И даже четко пометил отравленный продукт.

Может, и правда, дрессура такая? А что? Вон чего в цирке тигры выделывают…

— А какую травму-то?

— У него что-то с сетчаткой глаза получилось вследствие травмы головы, — соврала Соня, храбро скрестив пальцы за спиной. — То ли отслойка, то ли помутнение… у людей такое лечат, а енотам, сами понимаете, операцию в глазной больнице никак не провести. А от слепого зверя в цирке пользы нет. Это как постепенная слепота, не сразу, а за год — два.

— А-а…

О таком Павел Семенович слышал, правда, у людей, не у енотов, но бывает ведь! И никуда от этого не денешься! И даже у людей такое лечится долго и дорого.

— А живут они по двадцать лет.

Теперь участковому стало все понятно. Что ж, не самый обычный зверь, но явно умный и дрессированный. И циркачи греха на душу не взяли, и вон какой… герой! Если б не енот, у него бы на участке втрое больше проблем было.

Собака покусала женщину, может, и ребенка, вот тут бы он за все получил с добавкой. Еще бы и во все соцсети попал, а начальство это знаете, как любит? Одной банкой с вазелином не обойдешься! Есть от енота польза, это точно!

— Вы его без поводка не выгуливайте, Софья Алексеевна. Всего хорошего.

Мужчина козырнул — и развернулся.

Соня закрыла дверь и без сил опустилась на коврик у порога.

— Еня, кажется, обошлось?

— Кррррр!

Соня посмотрела на телефон

Двести тысяч грели душу.

— Еня… мы богаты? Надо купить Марте пианино, она давно просит. А тебе… а что покупают енотам?

— Крррр!

— А тебе я куплю, что сам захочешь, и много-много мяса. Идет?

— Кррррр!

Вот это Евгений одобрил. Кушать хотелось. И если уж он оказался в гостях у этой женщины, нечего ее объедать! Заработать енот не может?

Это еще как сказать! Надо будет еще подумать о заработке.

— И надо тебя вечером выгулять, наверное. Я тебе шлейку купила…

— Кррррр!

Вот еще шлейки не хватало! Но если здесь так принято?

— Мама, все хорошо?

Марта осторожно высунулась из комнаты. Личико у ребенка было испуганным.

— Вррррррр! — Евгений вздохнул, и направился утешать мелочь. Ладно уж! Потерпит он немного детские ручки на хвосте! Пусть малышка порадуется…

Рамира