Я снова почувствовал, как губы растягиваются в улыбке. Кролика из мульта про Винни-Пуха этот черт сымитировал довольно точно. В нашем мире такие технологии тоже развиваются, но до такого мастерства им далековато пока. Если довезем БАСКО до Союза, то как минимум актеры озвучки без работы останутся.

По миру пойдут, фьюить-ха.

Или же он так всем плешь проклюет, что люди с ним работать зарекутся и отключат нахрен от греха подальше.

Я повертел флэшку в руках, а потом еще раз осмотрел передатчик. Вход на нем действительно обнаружился, но только расположен был отвратительно — под самым неудобным углом.

— ПРЕДУПРЕЖДАЮ ВАС, ПРОЦЕДУРА МОЖЕТ БЫТЬ ДОВОЛЬНО БОЛЕЗНЕННОЙ, — сообщил БАСКО, — НИЧЕГО НЕ ПОДЕЛАЕШЬ — ИЗДЕРЖКИ КОНСТРУКЦИИ.

— Ничего, — отмахнулся я, — потерплю. Все ж не рохля какой. Вытерпел же я мощнейшую накачку в бункере…

Среди подростков, что все еще стояли в дверях, началось оживление. Я бы даже сказал, ажиотаж. Теперь они пальцами тыкали исключительно в меня. Софа отчего-то насупилась и, взяв из моих рук тряпицу с медальоном, отошла к книжным шкафам. Неужто обиделась на то, что я больще внимания привлек? И перед кем? Перед этими сопляками?

Блин. Женщины создания сложные, конечно.

Про издержки конструкции БАСКО не солгал. Уже через две минуты мне захотелось вырвать руки тому, кто проектировал передатчик, а потом вставить их обратно. Может, после этого они наконец встали бы правильно, е-мое. В попытках воткнуть эту несчастную флэшку я даже кожу себе на запястье порезал. Прекрасная работа, Витек. Щас попробует машина человеческой кровушки и сама вампиром станет. Представляешь, какой ад тогда начнется? Здесь-то ничего, потому что достижений науки и техники раз-два и обчелся, а в родном Союзе?

Нашествие мясорубок! Восстание стиралок! Утюги на марше! Холодильники несут могильный холод!

И все из-за меня.

За семь с лихуем минут только один раз мне удалось правильно попасть. Я обрадовался так, как будто в Спортлото новенькую “Победу” выиграл. Наконец-то мучения закончены! Слава тебе, Г… кхм, товарищ Гагарин!

— ОЧЕНЬ ЖАЛЬ ПРЕРЫВАТЬ ВАШЕ ТОРЖЕСТВО, ВИКТОР, — заговорил БАСКО, и, клянусь, в его компьютерном говорке было полно злорадства, — НО УСТРОЙСТВО НЕ РАСПОЗНАНО.

— Как “не распознано”? — схватился я за голову.

Да как, как. Жопой об косяк. Наверняка просто из строя вышла, и все. Не год и не два ведь тут пролежала. Столько мучений и все впустую.

— ВЫ ВСТАВИЛИ НАКОПИТЕЛЬ НЕ ТОЙ СТОРОНОЙ, ПЕРЕВЕРНИТЕ ЕГО И ПОВТОРИТЕ ПОПЫТКУ.

На это моих сил, что физических, что душевных, уже не хватало. Я хоть обновленный, а все ж человек. Уже близок был тот порог, за которым останется только сорвать этот гребаный передатчик и о стенку его жваркнуть. Но пока мы еще не перешагнули за этот рубеж…

— Софа, подь сюда!

Она недовольно покосилась на меня и убрала в карман какую-то безделушку из отцовского сундука. Подошла, руки в боки, глаза метают пусть не молнии, но искры.

— Так, Витя, только собачонок соседских подзывают, — заявила моя спутница, — мы с тобой хоть и не разлей вода в последнее время, а все же не забывайся. Уважение к чужой личности иметь надо.

— Ладно-ладно, — проворчал я, — будет тебе и уважение и ублажение и какао с чаем. Мне щас расшаркиваться некогда — видишь, мучается человек.

И продемонстрировал ей руку. С флэшкой.

— Вот эту штуку, — сказал я, — надо впихнуть в передатчик. Но вход так по-идиотски расположен, что я никак приноровиться не могу. Поможешь?

Софа закатила глаза.

— Да уж! Отвыкли вы там, смотрю, в своем мире от трудностей. Сиди смирно, олух, сейчас все сделаем!

Но у нее тоже получилось плохо. С первой же попытки она металлом прошкрябала мне по содранной коже и даже не извинилась. Наоборот, даже зашипела, мол, не дергайся. Поэтому я сидел и молча, стоически терпел эти бесплодные попытки. А они все продолжались и продолжались. Софа мою руку сцапала чисто как цыганка, которая на удачу гадает. Язык высунула от напряжения и пыхтит. Подростки, что за нами наблюдали, наконец осмелели и начали по одному просачиваться в комнату. Ох и зря же они это делали — с каждым неудачным заходом Софкино лицо свирепело.

— Да не шевелись ты! — гаркнула она, — только примерюсь, а ты колыхаться начинаешь! Так у нас никогда ничего не получится!

Я поднял глаза к потолку и мысленно уговорил себя молчать изо всех сил. Чтоб не наговорить всякого, о чем потом мы оба пожалеем. Вот злился я в детстве на мамулю за то, что она мне к завтраку мерзкую манную кашу с комочками подсовывала. А ведь это все не зря было. Мама так во мне волю воспитывала и выдержку.

Наконец Софа сдалась. Утерла пот со лба и вручила мне флэшку.